Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
мощную артиллерию: Эльдар Рязанов – художественный руководитель, и Георгий Данелия – доработчик сценария. Это были знаменитые уже тогда режиссеры-постановщики. Успех Андрею был обеспечен.
Мой редактор Нина Скуйбина привела меня к Данелии на дом, и я предстала перед его очами: молодая, застенчивая, готовая прыгнуть в огонь, пожертвовать собой за его высочество фильм. Данелия ценил преданность идее. Мы вцепились в работу и закончили ее за две недели. Отнесли на «Мосфильм». Я помню, как мы шли по Чистым прудам и мне казалось, что я парю над землей. Не высоко, но все равно парю, не касаясь земли. Что это было?
Художественный совет принял сценарий, но Андрей Ладынин от него отказался. Дескать, Данелия исказил замысел.
Существует мнение: чем хуже литература, тем лучше кино. Это справедливо. Кино – искусство грубое и зримое. А литература – сродни музыке. Сценарий получился примитивнее, чем мой рассказ, но зато это был готовый продукт, годящийся в производство.
Андрей интересничал, отказывался от готового продукта. Я думаю, что он не хотел снимать вообще. Боялся. А тут увидел, что снимать придется, и сделал ноги. Выпрыгнул из поезда.
Свято место пусто не бывает. На сценарий тут же нашелся другой режиссер: Алексей Коренев – друг Эльдара Рязанова.
Я почти каждый день бегала на съемку. Становилась свидетелем откровенной халтуры. Актеры перевирали текст. Я цепенела от горя.
Здесь же крутилась жена режиссера. Я кидалась к ней за спасением:
– Они искажают текст, гонят отсебятину. Скажи Алексею…
Жена поворачивала ко мне гневное лицо и выкрикивала:
– Алексей с утра не жравши! Он умрет, и мои дети сиротами останутся… – Потом отворачивалась и вопила: – Алексей, съешь апельсинчик!
Моя жизнь была поругана. Мы с Данелией перебирали каждое слово, как жемчужины, искали подходящее, а они, актеры, плевали на нашу «святую к музыке любовь». Это было так оскорбительно…
Главную роль играла Валя Малявина с глазами как черные омуты. Накануне она снялась у Тарковского в фильме «Иваново детство». Андрей был в нее влюблен и говорил: «На свете счастья нет, а есть покой и Валя». (У Пушкина: «покой и воля».)
Вале ничего не надо было играть в нашем фильме. Просто быть красивой, коей она и была.
Фильм снят. Его закрыли. Почему? Потому что учитель жил один день без вранья. Возникал вопрос: один день? А остальные что же, врал? И это называется учитель? Чему же он может научить?
Фильм прикрыли. В те времена это делали тихо и подло. Ничего не говорили. Никуда не вызывали. Просто прошелестел слух – и тишина. Как сквозняк.
Я узнала новость от своей редакторши. Даже не от своей. Она сидела в одной комнате с Ниной Скуйбиной. Ее звали Неля. Неля сообщила мне, глядя в зеркальце, рассматривая прыщ на лбу:
– Твой фильм закрыли.
Я остолбенела.
– Как закрыли?
– Так, – ответила Неля.
– А почему ничего не сказали?
– Они не говорят.
– А почему?
– Им бы за этот фильм жопу надрали. А так – не надерут.
– Но ведь фильм – это большой труд большого количества людей…
– Ну и что? Финансирование государственное. А государство у нас не бедное.
Я подошла к телефону и набрала Данелию. Трубку сняла жена Люба Соколова.
– У нас закрыли фильм, – проговорила я и зарыдала.
– Теперь плачь и вытирай слезы на кулак, – спокойно сказала Люба.
Я поняла, что это горе – только мое. Всем остальным плевать с высокой колокольни. И Данелии в том числе. Это же не его фильм. Это просто форма заработка во время простоя. Мне ничего не оставалось, как плакать и вытирать слезы на кулак. Единственно, кто выиграл, так это Алеша Коренев. После моего фильма ему дали новую постановку, и он снял фильм «Большая перемена», который жив до сих пор.
Я пошла работать на телевидение. Моя должность называлась «штатный сценарист». Я даже не помню, что я писала. Какую-то хрень про Джона Рида. Американец, бедный романтик, приехавший в Россию, чтобы умереть от тифа.
Однажды я встретила в коридоре Гену Шпаликова. Он спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– Работаю, – ответила я.
– Нечего тебе здесь делать, иди домой.
Он был прав. Мне совершенно нечего было делать в этих тусклых коридорах среди тусклых людей. Толпы никчемушников ходили туда-сюда, создавали советское телевидение.
Как я скучала по данелиевскому дому, по его солнечной маме, вкусной еде, кошачьему облику Георгия. Данелия – кот. Если кота поднять за передние лапы и подержать, получится фигура Данелии: зад назад, живот вперед. Но главное в Данелии не кошачесть, а талант, который освещал все вокруг, как солнце. Когда долго смотришь на солнце, потом не видишь ничего вокруг себя. Все обесцвечено.
Так и я. Жила, ничего не видя вокруг себя. А на что смотреть?
Меня спасала семья, которая стояла прочно, как скала. Меня спасали мои ненаписанные книги и мой талант, хотя и нескромно об этом говорить. Талант – как грудной ребенок: орет, требует, его надо обслуживать, забывая о себе. Мой талант держал меня на плаву и говорил: «Ничего не кончилось, все еще будет».
Я решила похудеть. Мне подсказали диету: сухое вино и сыр. Всё. И так целую неделю. Пить вино и закусывать сыром.
Я купила шесть бутылок сухого вина и поставила в холодильник.
Игорь заглянул в холодильник, увидел запасы. Обмер. Потом очнулся и позвонил своей маме.
– Вика спивается, – мрачно сказал он. – Надо что-то делать.
Сонечка незамедлительно явилась в наш дом. Глаза у нее были как у орла, который вылетел на охоту.
Не раздеваясь, она прошла в комнату и села напротив меня.
Дочка спала. Настя (наша няня) развешивала на балконе белье.
– Вика! – торжественно начала Соня. – Я хочу с тобой поговорить!
– Говорите, – согласилась я.
Я любила Соню. В ней было что-то очень добротное, вызывающее уважение.
– Вика! – торжественно повторила Соня. – Когда в доме пьет муж, это плохо, но куда ни шло. Но когда пьет жена, дом горит…
Она замолчала.
– И чего? – не поняла я.
– Учти! Мужской алкоголизм лечится, а женский никогда. Это конец. Это дорога в пропасть.
– Возможно, – согласилась я.
– Если это начало, если это можно как-то захватить и пресечь, надо успеть, пока не поздно. Ты меня понимаешь? Надо взять себя в руки! Главное, затормозить и взять себя в руки!
– А кто пьет? – не поняла я.
– Ты.
– Я? – Мы молча уставились друг на друга. – С чего вы взяли?
– У тебя в холодильнике запас спиртного.
Я захохотала. Я все поняла. Игорь настучал. Он увидел шесть бутылок и решил, что женился на алкашке. И призвал маму, как МЧС. Он решил за меня бороться. Он решил
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
