его резких движениях сквозило очевидное раздражение.
«Возможно, личный телохранитель, — мелькнуло у охранника в голове, — которого так и не пригласили поучаствовать в оргии. Да уж, есть, от чего опечалиться».
Он вскинул левую руку, чтобы взглянуть на часы и, одновременно, скрыть рвущуюся на лицо улыбку…
И в тот же миг воздух разорвал истошный женский вопль, который внезапно оборвался. Послышался глухой удар, за которым последовал грохот падающей мебели. Мужчина в черном костюме пулей вылетел из кресла и метнулся обратно в четвертый номер.
Охранник бросился за ним, на ходу расстегивая свой пиджак, чтобы облегчить доступ к висящей на боку кобуре. Тот пронзительный крик, что еще звенел у него в ушах, был исполнен всепоглощающего, безумного ужаса, и следовало подготовиться к любому, даже самому худшему развитию событий. Хотя у него не имелось даже малейших предположений насчет того, что именно там случилось.
Он влетел в распахнутую дверь номера, и в следующую же секунду загрохотали выстрелы…
* * *
Зудение телефона с трудом пробилось через вязкие путы сна, и высунувшаяся из-под одеяла рука зашарила по тумбочке.
— Слушаю!
— Вытащите меня отсюда!
Человек рывком откинул одеяло и сел на кровати. Если Арсений, далеко не последний из членов Стаи звонил в такое неурочное время и просил о помощи дрожащим от волнения голосом, то дело и впрямь обстояло серьезней некуда.
— Что случилось? Где ты сейчас?
— На углу Тверской и Страстного.
— Э-м-м, — в голове всплыла карта московского центра, — где «Макдональдс», что ли?
— Нет, с другой стороны, где этот, как его… Пушкин. Заберите меня отсюда!
— Да что там у тебя стряслось-то?
— Долго рассказывать. Объясню по дороге.
— Хорошо, сиди там тихо и не отсвечивай. Скоро буду.
Сборы заняли всего несколько минут, и очень скоро черный лимузин с номерами правительственного гаража уже мчался по полупустой ночной Москве. Арсению потом придется изрядно раскошелиться, оплачивая штрафы за превышение скорости. Готовность помочь в трудную минуту — вовсе не то же самое, что благотворительность.
Добравшись до места, машина сбавила ход, медленно двигаясь вдоль тротуара. Арсений вынырнул из подсвеченного желтым светом уличных фонарей парка совершенно внезапно, буквально материализовавшись рядом с машиной.
— Назад, болван! — резко осадил его водитель, когда тот попытался забраться на место рядом с ним. — Не хватало еще, чтобы твоя физиономия рядом с моей отсвечивала.
— Уф! Погнали отсюда! — Арсений быстро нырнул в салон и облегченно перевел дух.
Машина плавно тронулась с места, и он, поймав на себе изучающий взгляд в зеркале заднего вида, торопливо пригладил взъерошенные волосы. Хотя помогло это мало. Измятый пиджак с разорванным на плече рукавом, покрытый темными пятнами выбившийся воротник рубашки, мечущийся по сторонам испуганный взгляд — в любое другое время Арсений скорей предпочел бы провалиться под землю, нежели показаться на людях в таком непрезентабельном виде. Все говорило о том, что произошло нечто и впрямь экстраординарное.
— Рассказывай.
— Вовка мертв.
— Я, конечно, ценю твою лаконичность, но нельзя ли подробней. Давай-ка все с самого начала…
По мере того, как Арсений сбивчиво излагал последние события, лицо сидящего за рулем человека каменело все сильней, его губы сжались в недовольную тонкую полоску, а пальцы отбивали по ободу рулевого колеса нервную дробь.
— А твоя-то машина где? — в рассказе недоставало некоторых деталей, которые следовало как можно скорее прояснить. — Или вы туда на такси приехали?
— У клуба… на парковке осталась, — Арсений раздосадовано поджал губы. — Я через задний вход выскочил, и возвращаться, бегать вокруг здания счел неразумным.
— С твоей стороны неразумным было появиться на свет! — последовал быстрый взгляд в зеркало заднего вида, — Ты туда прямо так, в костюме заявился, или…
— Куртка! — несчастный пассажир хлопнул себя по лбу. — Черт! Она у них в гардеробе осталась!
— Арсюш, тебе когда-нибудь говорили, что ты — дебил? — последовал тяжкий вздох, — Это сколько же мне теперь дерьма за тобой разгребать придется! Моя благосклонность, знаешь ли, имеет свои пределы. Если исправление последствий потребует, чтобы ты умолк навсегда, то я более не стану тебя выгораживать. Ты явно напрашиваешься на хороший запоминающийся урок.
— Я сам все исправлю! — с жаром воскликнул Арсений. — Я уже не маленький, и уже давно вышел из того возраста, когда взрослые дяденьки утирали мне сопли. Мне уже приходилось подобным заниматься, справлюсь и на сей раз.
— Все, с чем ты имел дело ранее — мелкие неурядицы в сравнении с тем бардаком, что вы учинили сегодня! — резко огрызнулся его собеседник. — Ты даже не представляешь себе, какой объем работы предстоит проделать, чтобы зачистить последствия ваших с Вовкой художеств! Тебе такое не поднять, опыта маловато.
— Но иначе я никогда этого самого опыта и не наберусь! Если не буду браться за реально сложные задачи, постоянно перепоручая все «старшим товарищам»! — в голосе Арсения зазвучали почти умоляющие нотки. — Да, я накосячил, ну так дайте мне же все за собой и прибрать!
— А если ты, напротив, все только усугубишь? Что тогда? Опять мне отдуваться?
— Ну, тогда либо вы, либо Оксанка преподадите мне тот самый «запоминающийся урок». Но я уверен, что этого не понадобится! Я справлюсь!
— Либо Оксанка, да… — барабанившие по рулю пальцы на несколько секунд замерли, но потом возобновили движение, отбивая уже другой ритм. — Ладно, пусть будет по-твоему. Ты навалил, тебе и разгребать. Действуй!
Глава 5
— Ты так себе челюсть вывихнешь, в конце концов! — Сергей с некоторой опаской наблюдал за тем, как Степан в очередной раз зевнул, словно исследуя, насколько широко может при этом распахнуться его рот. — Или пасть порвешь. Выпей кофею, что ли.
— У меня твой кофей скоро из ушей польется, — тот кивнул на мусорную корзину, доверху заваленную пустыми бумажными стаканчиками. — Не действует он на меня, хоть тресни. Из сои они его делают, что ли?
Сергей и сам чувствовал, как после бессонной ночи слипаются его глаза. А нудный процесс оформления описи вещдоков еще больше усугублял положение. Только Степан, разбиравший сделанные на месте фотографии, хоть как-то разбавлял эту скуку своими комментариями и регулярными богатырскими зевками. Одним глазом Сергей посматривал на его монитор в тщетной надежде, что запечатленные на бесстрастных фотографиях жуткие сцены немного разгонят сон.
Засохшие бурые брызги, пятна, потеки, чьи-то босые ноги, неожиданно чистенькая блестяща гильза, снова бурые разводы, валяющийся посреди бурой же лужи пистолет… Раньше при виде подобных картин ему приходилось бороться с тошнотой, причем не всегда успешно, а потом настроение и аппетит оказывались гарантировано испорченными на весь оставшийся день. Однако за годы работы в лаборатории он столько насмотрелся на кровавые ужасы,
