появиться здесь, если уж вообще сюда кто-то прилетит?
— Ну, с этим я, пожалуй, соглашусь.
— Как бы там ни было, но джангры должны были предусмотреть вариант, что их обнаружат именно люди, причем люди, ничего в их технике не смыслящие.
— Командир, то есть ты хочешь сказать, что вся процедура вывода джангров из криосна должна быть предельно упрощена и понятна любой обезьяне?
— Именно.
— Ну, раз так, то две обезьяны, да еще и в звании сержанта и лейтенанта, точно найдут нужную кнопку, — жизнерадостно изрек Олег и неспешно направился к центральному блоку, на котором продолжали светиться два огонька.
Я поднялся и последовал за сержантом. Верхняя грань куба энергоблока оказалась одновременно и панелью управления, но выглядела она совершенно безжизненной. Два огонька, которые, как нам показалось, светились на корпусе куба, на самом деле располагались на небольшом плоском пятиугольном устройстве, напоминающем странной формы планшет, соединенном с энергоблоком шлейфом проводов. Огоньки представляли собой небольшие, буквально сантиметр в диаметре, светящиеся круги на экране. При ближайшем рассмотрении оказалось, что сам экран тоже светился, но очень тускло, едва достаточно для того, чтобы увидеть, что кругов на нем на самом деле четыре — два светящихся и два серых, вроде как неактивных. Причем три небольших круга располагались в ряд, и два из них светились, а четвертый, раза в три больше их по размеру, находился внизу, под ними.
— Чего-то ему не хватает, похоже… — Олег первым озвучил посетившую нас одновременно мысль, — Если исходить из чисто обезьяньей логики, то после того, как загорятся все три маленьких круга, должен активироваться и большой.
— Ну, давай из этого пока и будем исходить, — согласился я, напрягая мозг, чтобы он выдал хоть какую-то дельную мысль, способную продвинуть нас дальше в решении этой головоломки, — Давай прикинем, что могут означать эти два светящихся круга и третий, пока серый.
— Скорее всего, это примитивная панель, отображающая состояние всей системы и готовность ее к началу процедуры пробуждения джангров. Ничего другого в голову как-то не приходит, — Олег попытался почесать в затылке, но наткнулся рукой в перчатке на шлем скафандра и тихо ругнулся.
Что-то зацепило меня в этом его движении, но поймать мысль за хвост я пока не сумел.
— Почему огней должно быть три, сержант?
— Ну, не знаю. Один, наверное, означает достаточность энергии в системе. Он, видимо, сейчас горит. Второй… ну, допустим, он отражает исправность капсул. В целом, естественно. Что-то может и не работать или тесты какие-то не проходить, но это некий интегральный показатель. Будем надеяться, что он тоже горит, иначе это будет тупик — починить капсулы мы точно не сможем. А вот третий… Не знаю, командир, ничего пока в голову не лезет.
Я слушал Олега и пытался понять, что же за мысль я упустил минуту назад. Она проскользнула по самому краю сознания и куда-то исчезла. Ну, хорошо, энергия и исправность железа, это понятно, но чего еще не хватает для процедуры пробуждения? Я оглядел неровные ряды капсул, прошелся взглядом по стенам штрека, уперся в неровную дыру, проделанную нами в завале…
— Внешняя среда, сержант! Этот индикатор отвечает за внешние условия, — я чуть не стукнул себя перчаткой по шлему, но сдержался, вспомнив результат попытки Олега почесать в затылке, — Как они будут пробуждаться, если вокруг капсул нет атмосферы? Не в скафандрах же они там лежат, в конце концов.
* * *
Работенка нам выпала еще та… Герметизировать тупиковый отрезок штрека, не имея ни специального оборудования, ни нужных материалов, показалось нам по началу делом совершенно невыполнимым. Усугубляло ситуацию то, что все эти титанические усилия грозили оказаться совершенно бесполезными, мы ведь не могли быть уверены в правильности моей догадки. Хорошо хоть состав атмосферы, необходимый для джангров, был нам известен и мало отличался от наших собственных потребностей.
Нам пришлось разрезать на металл поврежденные шлюзовые ворота одного из входов в шахту, отключить гравикорректор и, пользуясь низкой силой тяжести, перетащить материал к пробитому в завале проходу. Дальше мы несколько дней мучились, сваривая на месте новые гермоворота. Получилось не просто криво, а откровенно убого. Несмотря на почти полное опустошение наших скудных запасов герметизирующей пены, сооружение травило воздух, как воздушный шар после встречи с ежом. Но азота и кислорода в цистернах шахты хранилось достаточно, и нам все-таки удалось создать приемлемое давление в штреке, хоть его и приходилось поддерживать постоянной закачкой новых порций воздушной смеси.
Все это было замечательно, но третий кружок на экране планшета джангров загораться не торопился.
— Надо поднять температуру, командир, — сержант не хотел верить в неудачу, — Минус девяноста пять градусов — совсем не курорт, что для нас, что для джангров.
Пришлось городить калорифер и пропускать через него воздух, закачиваемый в штрек. Когда температура перевалила через ноль градусов, и гадский огонек таки зажегся, у нас уже не было сил этому радоваться.
Большой круг под тремя горящими огоньками тоже изменился, обрел объем и более насыщенный цвет, но все еще оставался темным.
— Ну что, командир? Кнопку обезьяны нашли. Давить будем?
Как-то до этого момента я не задавался этим вопросом, все силы уходили на выполнение текущей задачи, а зря. Олег увидел мои сомнения, но истолковал их по-своему.
— Думаешь, как они поведут себя после пробуждения?
— Нет. Вернее, это, конечно, тоже, но мы сейчас в одной лодке с дырявым дном и выбраться отсюда имеем шансы только вместе. Я думаю о другом. Вот сейчас мы нажмем кнопку, и через час-другой будем лицезреть тридцать шесть чешуйчатых рыл с немым вопросом на лицах: «спасибо, конечно, но что дальше?». У тебя есть ответ на этот вопрос? У меня — нет.
Сержант задумчиво оглядел капсулы, но так ничего и не ответил, а я продолжил развивать свою мысль:
— С таким расходом воздуха мы сможем поддерживать приемлемые условия в этой пещере не больше нескольких суток. Скафандров у этих ребят нет, то есть мы их даже до нашего корабля доставить не сможем. Но допустим даже, что у нас это как-то получилось, что мы будем делать с ними дальше?
— Ну, у нас же малый войсковой транспорт, — с некоторым сомнением в голосе ответил сержант, — тридцать шесть пехотинцев мы разместим без особых сложностей.
— Угу. А вода и продовольствие? Насколько я знаю, наша пища для них условно пригодна, но имеющихся у нас запасов такой толпе хватит на неполную неделю. И что мы за эту неделю успеем?
— Илья, скажи мне, а у нас есть другой шанс? — странно спокойным голосом спросил
