когда я чувствую, что мои мысли снова возвращаются к Олегу, пробуждая заглушенную истерику, капризно заявляю:
– Хочу шампанского.
Волков смотрит на меня строго и безапелляционно заявляет:
– Ты сегодня выпила достаточно. Хватит.
– С чего это ты вдруг так решил? Ты мне не отец!
– Хотя бы с того, что уже целых пятнадцать минут ты едешь и не проклинаешь меня последними словами. Мы, кстати, приехали.
А я даже не оглядываюсь, чтобы посмотреть куда. Неожиданно понимаю, что не могу отвести взгляда от Артема. И, пока не передумала, решаюсь на самый безбашенный поступок в моей жизни…
Глава 8
Аврора
Все также, не отводя взгляда от Артема, перелезаю через консоль и забираюсь к нему на колени, располагая ноги по разные стороны его бедер. Очень пикантная и интимная поза. Вызывающая. Я бы даже сказала – пошлая.
– Аврора, что ты делаешь? – хрипит Артем, одной рукой лениво поглаживая мое бедро, другой скользя по спине – по позвоночнику, до копчика и обратно. Вызывая при этом мириады мурашек, заставляя меня прогнуться, как мартовская кошка.
– То, на что не решилась бы, будь я трезвая, – мурлыкаю, нагибаясь к его губам и проводя по ним языком. Смелею и касаюсь его губ своими, осторожно пробуя их на вкус. Они отдают мятой и крепким кофе.
Этот поцелуй явно не самый эротичный и лучший в моей жизни, но почему-то именно он кружит мне голову. Или это выпитое шампанское?..
Что-то не так. Хмурюсь, отрываясь от жестких губ Артема, и смотрю на него с недовольством.
Он не отвечает. Так и продолжает сидеть, изучая меня непроницаемым взглядом.
– Аврора, нет, – заявляет он твердо, при этом продолжая поглаживать мою поясницу, прямо над поясом юбки. И мне не надо пояснять, что он имеет в виду.
– Почему? – дерзко спрашиваю, отстраняясь чтобы лучше видеть лицо этого мужчины. Не хочу пропустить ни единой эмоции, хоть он их почти не выдает. Но я пойму, если он соврет.
– Потому что ты пьяна, а я, знаешь ли, не любитель целоваться с женщиной, язык которой как ликеро-водочный завод, – Артем усмехается уголком рта, чем бесит меня еще больше.
На доли секунды мне становится стыдно. Но я все равно не удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.
– Гляньте, какая цаца! Можно подумать, все женщины, с которыми ты целовался, благоухали, как весенний сад, – не удерживаюсь от язвительной колкости и возвращаюсь на свое пассажирское кресло. Правда, уже не так изящно.
– А еще, – невозмутимо продолжает, глядя на меня в упор, как будто не слышал моих последних слов, – мне не улыбается сидеть на твоей скамейке запасных. И быть так, на всякий случай.
Мне становится не по себе. И в самом деле, что же я творю?! Никогда не позволяла себе подобное безрассудство! Это все алкоголь и стресс…
– Прости, – бормочу, роняя лицо в ладони, пытаясь сдержать подступающие слезы, – это все…
– От безысходности, – заканчивает за меня Артем. – А еще по пьяни. И наутро ты будешь жалеть о содеянном.
Выходит, я еще должна быть благодарна за проявленные чудеса благородства!
На душе становится так горько и так тошно, что хочется сбежать. От Артема, от Олега с его чокнутой мамашей, от окружающих, что завтра будут смотреть на меня с сожалением в глазах, когда узнают о том, что свадьба не состоится. От самой себя. И если первые три пункта можно выполнить запросто, то от себя не спрятаться даже в самом темном уголке ада.
– Я уже жалею, – выдавливаю из себя, сбрасывая с плеч полотенце. – Извини…за это. И за мокрые брюки. И за сиденье. Спасибо, что подобрал, как мокрого котенка, и дал согреться. Мне пора.
Вытаскиваю ноги из уютных кроссовок и тянусь к ручке двери. Но не успеваю ее открыть, как в спину летит властное и жесткое:
– Сидеть.
В любой другой момент я бы возмутилась: я что, комнатная собачонка, чтобы так со мной обращаться?! Но сейчас…все равно. Какая-то апатия и заторможенность напали на меня.
– Я разве тебя отпускал, Аврора? – вкрадчиво интересуется Артем, слегка наклонив корпус в мою сторону.
– А разве я должна спрашивать разрешения? – огрызаюсь в ответ. Ого, трезвею, что ли?!
– Так-то лучше, – усмехается, выдергивая ключ из замка зажигания. – Сиди тут.
И Артем выходит из машины, закрыв ее на сигнализацию. Какого дьявола?! Что вообще происходит?!
Пока я пытаюсь придумать варианты, возвращается Артем…неся в руках два стаканчика с кофе: один средний и другой побольше, и два пончика в шоколаде.
– Извини, я сегодня без обеда, подумал, что ты не будешь против составить мне компанию, – заявляет он, протягивая мне пончик и большой картонный стаканчик.
Я обхватываю его двумя руками и сначала с наслаждением грею ладони. Потом все же открываю крышку и втягиваю сладкий аромат ванили. Надо же, угадал и выбрал мой любимый.
– Я просто был уверен, что такая девочка, как ты, обязательно любит что-то сладкое, – пожимая плечами, отвечает Артем на мой невысказанный вопрос.
– Какая – такая? – хмурюсь, но все же отхлебываю из стаканчика, прикрыв в блаженстве глаза.
– Романтичная принцесса, – с наслаждением вгрызается в пончик Артем, и мне вновь становится стыдно.
– Прости, тебе наверно надо домой, ты устал после рабочего дня, а вместо этого сидишь и возишься со мной. Отвези меня, пожалуйста, обратно, я вызову такси.
– Я разве сказал, что твое общество меня тяготит?
– Нет, но…
– Пей, Аврора. Тебе надо согреться.
Я вновь делаю обжигающе-горячий глоток и смотрю в лобовое стекло. И только сейчас вижу, что Артем привез меня на набережную.
– Это, что, набережная? – тупо переспрашиваю, хотя это очевидный факт.
– Да. Я раньше частенько приезжал сюда, когда был подростком, чтобы подумать и отвлечься – задумчиво произносит Артем, глядя на меня снова тем взглядом, от которого хочется передернуть плечами. Мне кажется, или в его глазах снова плещется ненависть, приправленная злостью и обидой?!
– Расскажешь? О тебе мало что известно.
И это действительно так. Артем Волков появился из ниоткуда. Вырос, как гриб после дождя. Есть информация о его активах, бизнесе, о счетах в надежных европейских банках. Вот он появился на горизонте весь такой успешный и богатый, но ни слова не говорится о его прошлом. Как будто его вырастили в пробирке.
– Не в этот раз, – отрезает, залпом допивая горячий напиток и бросая стаканчик за сиденье.
У меня на секунду создается впечатление, что он не только не хочет говорить на эту тему, но ему еще и больно. Хочу задать еще один наводящий вопрос, чтобы убедиться в собственной правоте, но натыкаюсь на злой взгляд
