по крайней мере, выяснить, что за тип этот Стив и почему он прячется в горах. С чего начать, она уже знала.
И Сэди набрала в строке поиска несколько слов: «Сэди. Техас. Смертный приговор».
4. Томас
Целые дни проводя в фактории, Томас понимал: с этой работой шансов, что он когда-нибудь скопит достаточную сумму и наконец-то покинет резервацию, нет. Его босс, Рувим Маленькое Дерево, платить много попросту не мог, но Томас все равно держался за место, поскольку расходы на родственников сами себя не покроют. А семья Кукурузные Глаза была большая: мама и Тетушка, две сестры да младший братик.
Кроме лавки еще Томас трудился в школе, но на добровольных началах, потому как никакими дипломами не обладал. Однако детей он любил и ту, другую, работу тоже. В город ему тоже никак не перебраться: даже если от там и устроится, кто-то должен будет позаботиться о его семье. А кроме него самого заниматься этим никто не станет.
Отсюда напрашивался вывод — никогда Томасу из этих краев не выбраться.
Он облокотился на прилавок и уставился в окно, как поступал довольно часто. После отъезда женщины на кадиллаке опунции снова переместились. Мысли Томаса обратились к вороновой ауре гостьи, а от нее — к собственной способности заглядывать в мир духов.
Может, все-таки стоит поговорить с Рамоном Морагу? Вроде бы ученику шамана полагается жалованье. Вот только если он станет учиться у Морагу, тогда ему точно ввек отсюда не удрать.
Внезапно голуби и куропатки на стоянке бросились врассыпную — взметая тучи пыли, на нее въехал пикап Рувима. Хотя на дворе октябрь и скоро зарядят дожди, земля еще совершенно сухая. Даже просто пройти нельзя, не подняв пыль.
Томас вышел, чтобы помочь боссу с разгрузкой.
— Чем на выходных занимаешься? — осведомился Рувим, когда они занесли внутрь последнюю порцию бакалейных и молочных товаров.
Томас пожал плечами.
— Обещал сестрам повозить их по комиссионкам в городе, если Бен одолжит мне свой грузовичок.
— Если не получится, можешь взять мой.
Настроение у Томаса тут же поднялось. Водить пикап Рувима ему нравилось, и теперь поездка в Санто-дель-Вадо-Вьехо в кои-то веки обернется хоть каким-то развлечением.
— Спасибо.
Они принялись пополнять полки и загружать холодильник.
— В субботу затевается потогон, — заговорил Рувим, — на участке Эгги. И тебе не помешало бы там появиться.
— Вы же знаете, не по душе мне это, — попытался отмахнуться Томас.
Рувим пристально посмотрел на него, затем покачал головой и обронил:
— Порой ты меня просто поражаешь.
— В каком смысле?
— Твоя семья — ярые приверженцы наших традиций. Тебе ведь известно, что твоя тетя Люси была духовной наставницей Морагу?
Теперь покачал головой Томас. Люси и ее сестра Лейла, которую все называли просто Тетушка, были тетками его матери. И потому парень знал обеих старух не очень хорошо. Люси к тому же умерла, когда сам он едва научился ходить. А Лейле этим летом исполнилось девяносто восемь, и все дни напролет она сидела на крылечке и созерцала горы. Иногда рассказывала сказки и раздавала советы, даже если их у нее не спрашивали, но о себе никогда не распространялась.
— Я и не знал, что женщины могут быть шаманами, — проговорил Томас.
— Как раз вот этого им и не нужно. В нашем племени магия женщин более действенная, и так повелось испокон веков.
Томас молча таращился на Рувима.
— Ты хороший парень, — снова заговорил тот. — Ответственный, заботишься о своей семье, помогаешь в школе. Но порой меня не оставляет ощущение, что ты стыдишься своей принадлежности к кикими.
— Вы считаете, я должен бегать по пустыне с вашими псовыми братцами?
Мужчина махнул рукой:
— Вовсе нет, я понимаю, что это не для каждого. Кто-то бегает в стае, кто-то остается одиноким волком. Кому как больше по душе. Мне просто интересно, почему ты так старательно сторонишься наших обычаев. — Прежде чем Томасу пришел в голову хоть какой-то ответ, его босс предупреждающе поднял руку: — Если хочешь посоветовать мне не лезть не в свои дела, все в порядке. Я не обижусь.
Парень вздохнул.
— Вы не поймете.
— А ты попробуй.
Томас положил последний мешок сахара на полку и встал. Бросил взгляд в окно на пыльную стоянку, заросли кустарников на другой стороне дороги, вереницу холмов и вздымающиеся за ними горы. И повернулся к Рувиму:
— У меня такое чувство, будто я здесь заперт. В мире полно вещей гораздо интереснее этих иссушенных солнцем холмов и пыли, но меня не оставляет ощущение, что я никогда этого не увижу.
— Потому что должен заботиться о своей семье.
Томас кивнул.
— Именно. И, пожалуйста, не обижайтесь, но тут, у вас — хотя я дорожу этой работой, — мне ни за что не скопить денег на путешествие. Я застрял в резервации навсегда.
Рувим рассмеялся, однако немедленно осекся, стоило ему заметить, как насупился Томас.
— Думаешь, тебя одного посещают такие мысли? — заговорил босс. — Я оставил резервацию, едва мне стукнуло шестнадцать. И следующие десять лет провел, изучая мир, пока не понял: то, что я так отчаянно ищу, находится именно здесь.
— Вы? Но вы же…
— Ну да, ну да. Воинский союз. Без умолку талдычу о наших традициях всем, кто соглашается меня слушать. Да только когда-то я был панком с заветной мечтой убраться отсюда как можно дальше.
От этих откровений Томас лишился дара речи.
— Я не стал бы тебе все это рассказывать, — продолжал Рувим, — если бы не знал, что ты не такой, как большинство сопляков. В тебе кое-что есть — вот здесь, — он легонько стукнул кулаком парня по груди. — Связь с нашей землей. С духами. И вот что я хочу тебе сказать: ты не должен бояться этой связи. Прими ее. Хотя бы попытайся оценить ее силу. Думаю, ты сильно удивишься. И даже влюбишься в наши края, как это произошло со мной. А если ничего не произойдет или тебе не понравится чувство… — Рувим пожал плечами. — Что ж, ты всегда можешь отказаться от всего этого.
Томас вновь устремил взгляд на пустынный пейзаж за окном. Слова Рувима вторили наставлениям той женщины с вороновой аурой, и ему стало как-то немного не по себе.
— Вот только шаманом становиться я не хочу, — объявил он и посмотрел на босса, который удивленно вскинул брови и, не дождавшись продолжения, спросил:
— Да с чего ты взял, что должен им стать?
Томас откашлялся.
— Видите вон те кактусы?
— Опунции-то?
Томас кивнул.
— Каждое утро, когда я прихожу сюда, у них новое место.
— Ага, — кивнул Рувим, — эти опунциевые братцы не особенно-то и стараются передвигаться незаметно.
— Вот