прекратит это безобразие и…»
– Помилуйте, мистер Домби! – широко улыбаясь, ответил адвокат. – Я не на службе. И к тому же вряд ли мальчишке по карману мои услуги. Можете разделаться с ним! Только скажите сперва, что он сделал – а то так неинтересно.
Зеваки поддержали его одобряющими возгласами.
– Этот малолетний шушерник – вы не поверите… – начал констебль, в очередной раз встряхнув мальчишку. – Вы даже не можете представить себе подобную подлость…
– Не томите, мистер Домби!
Констебль пожевал губами, отчего его усы заходили ходуном, и со всем возможным возмущением сказал:
– Он имел дерзость кричать, что полиция больше не нужна в Тремпл-Толл! И что эта мерзавка незаконная, Зубная Фея, сама отыщет ту тварь, что поселилась в канале! Вы можете себе представить?!
– Какая дерзость! – с ядовитой улыбочкой согласился адвокат.
– Да! – воскликнул кто-то.
– Вы будете его уже лупить, мистер Домби?
– Швырните его в сугроб!
– Оторвите ему уши!
– Открутите ему нос!
Мальчишка расплакался:
– Это все заголовок! – пытался оправдаться он. – Я просто прочитал заголовок!
– А ну замолк! – прикрикнул констебль и потянулся за дубинкой.
– Нет, прошу вас, сэр! – взвыл мальчишка. – Я ничего не сделал!
– Закону виднее! – рявкнул мистер Домби и поднял дубинку.
Все замерли в предвкушении. Кругом не было ни одного хотя бы капельку сочувствующего лица, ни одного жалостливого взгляда.
Но ударить маленького газетчика полицейский не успел. В его шлем вдруг врезался брошенный кем-то снежок.
Зеваки притихли.
– Кто… кто это сделал?! – пораженно пропыхтел констебль, в ярости озираясь по сторонам. – Кто посмел?!
Полицейский, видимо, собирался еще что-то добавить, но в него врезался еще один снежок, а за ним еще один и еще. Первый ударил констебля в живот, второй – вновь стукнул по шлему, рассыпавшись при столкновении белым крошевом. Третий был брошен более метко и пришелся прямиком в багровое лицо служителя закона.
Мальчишка вырвался и припустил по улице прочь, а в мистера Домби уже летел новый залп из снежков. Били они точно в цель и их было так много, что казалось, будто констебля обстреливает целый взвод снежковых солдат, но на деле это была одна-единственная разозленная женщина.
– Нападение! На полицию совершено нападение! – вопил, отплевываясь от снега и яростно потрясая дубинкой, констебль, не забыв пригнуться и прикрыть лицо рукой. – Всех арестую! Негодяи!
Он ринулся к своей сигнальной тумбе, очевидно, намереваясь перемкнуть тревожный рычаг и вызвать подмогу с соседних кварталов.
Зеваки посчитали наилучшим вспомнить о своих прерванных делах. Представление принимало весьма неблагоприятный оборот, и попасть под горячую руку униженной полиции никто не хотел. Тем более затор ожил, и экипажи на мостовой пришли в движение. К станции, прозвенев, подошел трамвай. Пассажиры стали забираться в вагон…
Не сразу мистер Домби понял, что обстрел прекратился.
Трамвай отошел от станции «Бремроук-Харт».
В вагоне началось живое обсуждение случившегося. Не опасаясь гнева оставшегося на улице служителя закона, пассажиры начали насмехаться над недотепой и гадать, кто же осмелился сбить с него спесь, даже не догадываясь, что снежковый стрелок был среди них.
Зои Грим, в свою очередь, была весьма довольна собой: «Так ему и надо, этому мерзкому Домби!»
На сидении напротив устроились два клерка в котелках и очках – оба сжимали ручки портфельчиков для бумаг.
– Как думаете, Хамфри, кто стоял за этими снежками? – спросил клерк с каштановыми бакенбардами.
– Хороший вопрос, Ньютон, – ответил Хамфри, обладатель массивного носа и лаконичного подбородка, из-за чего все время казалось, будто его голова вот-вот завалится вперед. – Думаю, это был тот старик в вощеном шапокляке, который все никак не мог достать билет из билетной будки.
– Что? Да он же едва на ногах держался! Уверен, это была та странная мисс…
Зои поежилась.
– Какая мисс? – удивился его собеседник. – Которая держала дюжину коробок с подарками?
– Ну да, – ответил Ньютон, и Зои облегченно вздохнула: ее не подозревали.
– Но ведь у той мисс были заняты руки всеми этими подарками. Я не заметил у нее третьей руки.
– Как и четвертой: чтобы слепить снежок, нужны две свободные руки.
Клерки рассмеялись. После чего Хамфри сказал:
– Но на самом деле все это крайне неприятно. И очень не по-праздничному. Я уже сам собирался напомнить мистеру Домби о приличиях, но меня опередили.
– Вот только не нужно врать, друг мой. Я вас хорошо знаю. Скорее мистер Домби сам в себя бросил бы снежок, чем это сделали бы вы. Я ведь осведомлен, как вы боитесь синемундирников.
Хамфри снял очки и принялся протирать их видавшим виды (и пару дюжин простуд) носовым платком. При этом он многозначительно заявил:
– На Набережных или в Сонн такого никогда бы не произошло: тамошняя полиция не хватает людей на улицах. И к ней относятся уважительно. Если ты законопослушный гражданин, тебе нечего опасаться.
Ньютон снял свои очки и, подышав на стеклышки, сказал:
– Не знаю, как в Сонн или на Набережных, но здесь, в Саквояжне, просто не выйдет быть законопослушным. Ты должен отрастить зубы, если хочешь выжить на этих улицах. Всех беззубых Тремпл-Толл перемалывает и переваривает.
– Это верно. Но здесь ни у кого нет зубов, Ньютон. Разве что у тех, о ком пишут в «Сплетне».
– Вы имеете в виду… кхе-кхе… – Ньютон кашлянул, пытаясь замаскировать имя, – Пуговичника и прочих?
– Именно их я и имею в виду.
Ньютон испуганно оглядел прочих пассажиров и негромко произнес:
– Не стоит упоминать лишний раз этих личностей – никогда не знаешь, кто может ехать с тобой в одном трамвае. Вдруг эти злодеи среди нас…
– Знаете, друг мой, если бы я мог, я бы непременно стал одним из них…
– Непременно стали бы, – словно эхо, отозвался собеседник, – если бы не были трусом и у вас были зубы…
Зои Гримм больше не слушала. Отвернувшись, она уставилась в окно – снег усилился…
Зои думала обо всем, что произошло. Этот мерзкий город схватил ее и крепко сжал в своих снежных объятиях. Столько всего случилось за то короткое время, что она не дома! А ведь она просто хотела выпить чашечку сливового кофе со сливками… Удивительно просто!
Что ж, она удивилась бы еще сильнее, если бы сейчас могла наблюдать за констеблем Домби.
