рядом с графином содержал таблетки разного размера. Я поморщился: уколы заменили на колеса. Пусть только попробуют закинуть это в меня! Стаканчик вдруг дрогнул и опрокинулся. Белая таблетка покатилась по тумбочке и, исчезнув за краем, глухо ударилась об пол. Я удивленно покосился на окно. Видимо, фанерку даже не потрудились тщательно приколотить, раз по палате гуляет такой сильный сквозняк. Холода все же я не ощущал, несмотря на тоненькую ткань одноразового халата, надетого на меня под легкой простыней. Но что-то доставляло дискомфорт в районе таза. Утка! Видимо, старуха забыла убрать ее. Рассвирепев, я приподнял зад и бедром вытолкнул судно из-под себя. Звон железа и всплеск мочи разозлили еще больше. Лежа в бессильной злобе, я наблюдал за дребезжащими висюльками люстры.
Тут дверь медленно открылась. Вместо широкоплечего Ромы в комнату заглянула Жанна. Она в белом халате медсестры и вела себя весьма странно. Постоянно вздрагивала и оглядывалась. На всякий случай я притворился спящим. Девушка скользнула в палату и осторожно прикрыла за собой дверь. Раздались торопливые шаги. Я щекой ощутил ее взволнованное дыхание. Жанна невежливо ткнула меня в плечо. Я не пошевелился. Над левым ухом зашуршала бумага, заскрипел полиэтилен. Девушка что-то раскладывала на тумбочке. Я осторожно приоткрыл глаза. Большой шприц в тонких пальцах заставил сердце заколотиться быстрее. Приехала из Лондона, чтобы встретиться со мной? Вот так-так!
Жанна схватила мое предплечье и деловито нацелилась иглой в вену. Я перехватил шприц прежде, чем девушка успела вогнать под кожу иглу. Жанна испуганно вскрикнула и отшатнулась. Пластмассовая трубка шприца зашипела в моих пальцах: возможно, от злости я слишком сильно сдавил его. Что же за дрянь «моя девушка» хотела влить в меня?
Я вскочил с кровати, бросил остатки раздавленного шприца в сторону. Жанна завизжала и бросилась к двери. Я перехватил девушку, развернул ее лицом к себе и прижал за локти к стене:
– Ты хотела убить меня? – рычу я сквозь зубы. – Почему?
Девушка смотрела на меня совершенно круглыми, абсолютно черными глазами. Вздрогнув, я припомнил, что вчера глаза Жанны были голубыми. Присмотрелся и понял, что зрачок расширился настолько, что почти закрыл собой радужку. Изящные ноздри Жанны раздувались, а рот открылся в немом крике. Она смотрела на меня, но не видела. И в то же время я ощущал чей-то пристальный взгляд, словно некто смотрел на меня через эти черные омуты.
– Кто послал тебя? – голос мой дрожал. Я тряхнул плечи девушки и прикрикнул: – Отвечай!
Я видел, что белки ее глаз наливались кровью. Тело девушки затряслось. На миг зрачки приняли обычный размер. Мутный взгляд заскользил по палате. Удивление, смешанное со страхом, отразилось на смазливой мордашке. Потом она вздрогнула, личико побелело, и тело медленно сползло по стене на пол. Взгляд остекленел. Я облизал сухие губы, присел на корточки и коснулся ее шеи. Зря. Жанна была мертва.
Грудь сдавило тяжкое предчувствие опасности. Я запоздало вспомнил о моем охраннике. Странно, ни звуки, ни крики не привлекли его внимания. Или он тоже замешан в покушении на мою жизнь? Я не знал, кто подослал Жанну. И чем ее накачали, чтобы довести до такого состояния. В любом случае, здесь оставаться опасно. Нужно уходить. Но в таком виде я далеко не уйду. Халатик медсестры на Жанне мне явно мал. Я торопливо осмотрелся в поисках чего-нибудь подходящего. Простыня! Завернусь пока в нее, потом, может, найду что получше.
Подошёл к постели и замер с протянутой рукой. Взгляд упал на поблескивающие разводы на белой простыне. Поручней, удерживающих меня, не было и в помине. А на том месте, где они находились, ткань покрывали кляксы расплавленного металла. Сердце замерло, я перевёл взгляд на запястья. Но кожа там здоровая и чистая. Может, Жанна воспользовалась каким-нибудь средством? Но зачем было меня освобождать, а затем убивать? На душе стало противно: а может, она вовсе не собиралась убивать? Обернулся в поисках ампулы, из которой она набирала лекарство в шприц, но нигде нет ничего похожего. В коридоре послышался шум, истошный крик и множество гулких шагов.
Я метнул взгляд на неподвижное тело девушки, потом на окно. Судя по кронам деревьев, наверное, третий этаж, так что прыгать высоковато. Ощущение опасности нарастало. Торопливо схватил простынь, обмотался ею наподобие тоги и выскочил за дверь. Маленький коридорчик, который ведет от большого к моей двери, пуст… если не считать скрючившегося на полу человека. Склонился и пытливо вгляделся в стеклянные глаза Ромы: зрачки его сильно расширены. Так же, как у Жанны. Парень безусловно мертв. Что ж, это объясняет, что его не привлек шум.
Я осторожно заглянул за угол. Широкий коридор тоже почти пуст. Только на каталке лежит человек с закрытыми глазами. Видимо, кто-то вез больного к лифту, но заметил труп охранника и побежал за помощью. Слева звякнуло. От неожиданности я подскочил на месте, умудрившись повернуться в воздухе к источнику звука. Но это оказался обычный лифт. Двери медленно, со скрипом разъехались в стороны. Из маленькой кабинки на меня испуганно смотрел очень бледный парень. Светлые волосы взъерошены, странная одежда держится на честном слове. Через секунду я сообразил, что смотрю в зеркало. Зачем его повесили в больничном лифте, непонятно.
Воспользовавшись оказией, я скользнул в кабину и с силой вдавил самую нижнюю кнопку. Двери с шуршанием съехались, отрезая меня от множащихся в коридоре шагов. Долгие секунды вынужденного ожидания в покачивающейся кабине я не сводил глаз со своего отражения. Карие глаза полны замешательства: так вот как я выгляжу! Тело, наполненное адреналином, требовало движения, руки тряслись, ноги почти подкашивались.
Наконец лифт затормозил. Остановился. Двери медленно поползли в стороны. Не дожидаясь, пока они полностью раскроются, я вырвался из плена маленькой коробки и побежал вперед, не отреагировав на гневный протест невысокой барышни. Стены широкого коридора первого этажа выкрашены в белый цвет, на фоне него почти сливались многочисленные люди в белоснежных халатах. Кроме девушки, которую я чуть не сбил, на меня ровным счетом никто внимания не обратил. Быстрым шагом я направился вперед. Лавируя между многочисленными каталками с пациентами, внимательно заглядывал во все открытые двери. Врачи и сестры мечутся между ними, словно голодные белки в поисках шишек. Один раз меня попытались уложить на одну из каталок, уверяя, что у меня шок. Стоны, крики, отдельные слова превратились для меня в общий гул, и лишь одно слово выделялось: «Авария».
Я вырвался и бросился в распахнутую дверь. Догонять меня никто не стал. Я торопливо закрыл створку и осмотрелся. Обычная больничная палата. Зеленые стены и множество
