Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
явно следя за выражением лица матушки.
Но та уже не услышала это замечание, потому что пошла в средний зал, пробираясь через верующих с той же верой, что и танк Т-34 через сопки. Толпа прямо раздвигалась перед ней.
– Ну, всё, затыкай уши, – сказала Маша.
Анна вопросительно взглянула на неё.
– Сейчас запоёт!
И точно. Горловой вопль матушки разнёсся под куполом церкви:
– Святый боже, святый крепкий…
– Ой, ё… – Анна зажала рот рукой. – Прости, господи.
– Это тебе испытание, – смеялась Маша. – Иди свечки ставь и слушай.
Анна пошла в средний зал. Но уверенности ей не хватало, так что она искала пустые местечки среди людей и двигалась по ним, как по воздушным карманам. В центре зала ощущения стали ещё страшнее. От обилия людей, от выражения их лиц.
Анна опустила голову.
– Маша… – прошептала она, и обернулась, ища её взглядом.
Та стояла в дверном проёме и ободряюще махала рукой:
– Иди, иди! Почти дошла!
И, правда, Анна уже стояла рядом с высоким напольным подсвечником.
– Простите, извините, разрешите пройти… – Анна протиснулась между двумя широкими бабками, загородившими собой подход, и, оказавшись у подсвечника, с облегчением вздохнула. Дошла!
Она зажгла первую свечку от центрального огонька, поставила. Зажгла вторую. Первая свечка от непосредственной близости соседней горящей начала изящно клониться вниз. Анна зажгла ещё три и с сомнением смотрела, как они все друг за другом загибаются от горящего рядом племени.
Так, и что же делать? Непродуманная система! Тонкие свечи, расстояние небольшое.
Анна выпрямила все загогулины, и теперь стояла, держа свои свечи пальцами. Может, соседние затушить? Нет, чужие свечки! За здравие горят!
Анна беспомощно оглянулась назад. Маша уже гуляла по залу среди верующих, несмотря на их косые взгляды и шёпот:
– Нельзя ходить во время службы…
Анна вернулась к своей проблеме. Огонь уже начал опасно полизывать рукав куртки.
«Может, оставлю как есть и уйду», – подумала она и сразу отмахнула эту идею.
Внизу под стойкой стояла пустая купель, накрытая материей, лежали книги. Не хватало только пожар устроить.
Анна вздохнула. Ну, значит стоим, ждём, пока догорят поставленные свечи. Всё, смирились. Ждём.
Внезапно, впереди стоящая бабуля, резко обернулась, оглядела девушку. Ничего не говоря, пальцами затушила почти догоревшие свечки, собрала их со стойки, подхватила загогулины Анны, распрямила, оплавила на огне и чётким движением установила каждую в держатель. Анна с восхищением следила за её действиями.
– Спасибо, – неуверенно произнесла она.
И тут очередной вопль матушки разбил всё волшебство момента. То ли на бабушку, то ли на ребёнка, но громогласная старушка вопила во все возможности голосовых связок:
– Нельзя себя так вести! Вы в церкви! Нельзя так!
«Зато от тебя оглохнуть можно», – подумала Анна.
В толпе появилась Маша, умирающая от смеха, схватила Анну за руку и потащила к выходу.
– Что случилось? – спросила та.
– Ничего!
– Ну, правда?
– Да ничего! – смеялась Маша. – У матушки припадок вон, умрёт от злости, карга старая! На исповедь пойдёшь?
– А надо?
– Конечно! Что ж мы пришли тогда?
Девушки остановились в притворе, где перед ликами икон теперь сидела добрая помощница матушки.
– И причаститься надо, – сказала Маша.
Она посмотрела в зал, послушала пение и кивнула:
– Вот как раз сейчас… Поберегись!
Один из священников вышел из алтаря и направился в притвор. Здесь, перед столом со свечками за упокой, стояла небольшая ширма и, видимо, здесь причащали и исповедовали.
Толпа из среднего зала потянулась за святым отцом, как ниточкой привязанная. Сразу стало шумно, стали толкаться. Все на исповедь и причастие! Всем строем! Видимо, надо было торопиться, а то тело и кровь Христа остались в небольшом количестве и новые на склад пока не завезли.
– Ой, – Анне стало стыдно за такие мысли, и она смущённо посмотрела на Машу, – знаешь, о чём я подумала сейчас?
Та отмахнулась:
– Иди в очередь.
Анна вздохнула, толкаться не стала, встала где-то, не понятно где, где было место, и приготовилась терпеливо ждать.
Ладан так витал в воздухе, и аромат погасших свечек приятно наполнял пространство. Иисус наверху сидел с распростёртыми объятиями, и со стороны казалось, что вся толпа пришла именно к нему.
– Мне так стыдно, – прошептала Анна, глядя на него.
Пока медленно тянулась очередь, она всё пыталась сформулировать, зачем пришла, но мыслей было так много.
– Я в церковь никогда не ходила, и не исповедовалась, и не причащалась, а набрала на себя, наверное, столько, что меня в чане со святой водой не отмоешь…
Иисус наверху смотрел весьма понимающе.
– Я даже к иконам боюсь подойти, – думала Анна, – вот с тобой на стенке мне проще поговорить, чем у иконы. Там строгие все…
Она заглянула в зал. Но почему-то сейчас лики икон не показались такими уж осуждающими. Вроде, стали посветлей.
– Не зря говорят, не делай того, чего сама себе не хочешь, а я делала. И обманывала, и сквернословила, и прелюбодействовала и даже… убила.
Анна замолчала в своих мыслях, снова взглянула на Иисуса.
– Но ты ведь знаешь…
И вдруг заплакала. Вдруг не осталось больше сил. Будто краник открыли и все они, что были на обман и браваду, все, что позволяли молчать, и ни с кем не делиться, все вдруг вылились одним потоком, а в пустом сосуде души остались только самые сильные демоны – боль, стыд и отчаяние.
Глаза Анна застелила дымка, слёзы потекли так, что и утирать смысла не было. Ручьём.
– Как я к батюшке подойду? – навзрыд зашептала она.
А Маша уже потянула её за руку и поставила прямо перед священником.
Тот глянул на молодую женщину:
– Грешна?
– Да, – выдала Анна.
– Чем грешна?
– Ребёнка убила, – совсем тихо прошептала Анна, – не рождённого.
Бородатый батюшка чуть задержался со словами, посмотрел на девушку внимательно.
– Раскаиваешься, – произнёс он.
Не спросил, утвердил.
Анна не смогла ответить, головой закивала, слезы так и не проходили. Священник наложил на неё крестное знамение, потом поднёс к губам ложечку с вином и хлеб. И отпустил.
Девушку мгновенно снесла напирающая за ней толпа, и Маша за руку повела её из исповедальной очереди.
– Меня что-то ноги не держат, – прошептала Анна, когда они остановились у стойки с иконами.
Маша радостно утирала слезы с её щёк:
– Ну? Как ты? Легчает?
– Ага… – Анна шмыгнула носом.
Слёзная дымка проходила, дыхание выравнивалось. Тело становилось лёгким, и всё в нём дрожало, словно слабый ток проходил через органы.
– Иисус, наверное, до сих пор в шоке… – прошептала Анна.
– Он всегда в шоке, – отмахнулась Маша. – Ещё побудем?
– Да, – вздохнула Анна.
Девушки дождались конца службы и с последними верующими вышли из церкви. За ними и закрыла дверь матушка, уже недовольная, уже с веником и тряпкой. На улице
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
