Айна провела рукой по темной шероховатой поверхности книги. Эта обложка еще помнила прикосновение других ладоней.
«Рин...»
Каменный кусок в груди едва заметно дрогнул, и от этого стало еще больнее.
Книга, конечно лучше, чем ничего, но... Она не умеет говорить. И не умеет слушать. И ничем не может помочь.
Айна закусила губу, чтобы не зареветь и быстро открыла книгу на первой попавшейся странице. Она попыталась прочесть хоть пару слов, но буквы расплывались, становились все более мутными и бесформенными. А потом предательские капли все же упали на бумагу, расползшись двумя серыми пятнами. Айна испуганно промокнула их рукавом, ожидая, что краска немедленно потечет, однако чернила были прочными и все слова остались на месте.
В тот момент она отчетливо поняла, что держит в своих руках самое ценное, чем владела когда-либо. Эта стопка прошитой бумаги с буквами была ей дороже любого золота и серебра.
Позднее Айна многажды пролистала все страницы в надежде найти записку или хотя бы пару слов, начертанных рукой Рина на полях книги, но безуспешно. Его последний подарок не скрывал в себе никаких тайн и особых посланий.
Что ж... По крайней мере теперь Айне было чем занять себя в унылые часы выздоровления.
Книга оказалась странной.
Ничего подобного прежде Айна не читала. Впрочем, не так уж и много чего ей довелось читать... Но, в любом случае, все предыдущие истории были приблизительно похожи – сказки, баллады, легенды. На этот раз же ей досталось сказание от человека, жившего на самом деле. Некий Элин Скиталец в первых строк обещал правдивый рассказ о своих путешествиях по разным городам и странам.
Айна завороженно перелистывала страницу за страницей, погружаясь в мир чужих воспоминаний и размышлений. Одна история плавно перетекала в другую, дорога вела ее вместе со Скитальцем все дальше и дальше, а реальный мир со скотным двором, становился все призрачней...
Пока в конце концов мать не сказала ей сердито:
– Чем с книгой своей обниматься, лучше б делом занялась! На дворе работы невпроворот... Хватит уж бездельничать!
Айна пожала плечами и кивнула. Она и сама понимала, что засиделась дома.
8
После отъезда господ жизнь в замке почти не изменилась, текла своим чередом. Все было как обычно: в кузне стучал молот, на кухне кипело варево в котлах, куры несли яйца, а коровы и козы давали молоко. Айна в конце концов оправилась от своей хворьбы и вернулась к привычным делам, помогая то матери, то тетке. Книгу она завернула в нарядную холстину и отнесла к старой яблоне. Там, в дупле среди крепких узловатых ветвей, Айна спрятала свое сокровище от чужих глаз и от себя самой. Она так и не дочитала историю Элина, не до того стало – в разгар лета всегда много дел. Да, по правде говоря, и желание читать пропало. Слишком грустно было жить мыслями о чужих путешествиях, зная, что ей самой все это недоступно.
Айна исправно выполняла свою работу, даже не пытаясь лишний раз сбежать из замка. После болезни ей стало почти безразлично, что происходит вокруг, шумит ли вокруг нее гулкий зеленый лес или беспокойный скотный двор.
Лето неуклонно катилось к своему зениту. Оно было жарким и щедрым на дожди, сулящим хороший урожай. Все обитатели старой крепости радовались славной погоде и отсутствию господ, которых ждали только к началу покоса и первой жатвы. Обитатели Грязного двора чаще обычного шумели, веселились и собирались вместе, зная, что в эти дни замок принадлежит только простому люду.
Айна в этих общих забавах участия не принимала. Когда по вечерам Грязный двор начинал гудеть от песен и громких разговоров, она тихо сидела на кухне у очага и смотрела, как пляшут языки огня. Она могла подолгу оставаться так недвижимой и совершенно отрешенной от всего остального мира. В лепестках огня ей чудились волшебные узоры, сказочные герои, невиданные животные...
– Опять грезит, – ворчала у нее за спиной мать, но не мешала, не трогала и не пыталась вернуть в обычный мир.
После своей болезни Айна уже не замечала в матери тех признаков недуга, которые примерещились ей в начале лета. Скотница Мира была полна сил и неизменно находила, куда их направить. В последнее время она стала чаще наводить порядок в доме, который и так-то был вполне хорош. Айна с удивлением заметила появление новых половиков и занавесок на их маленьком мутном окне. Она не обращала на это особого внимания, пока однажды мать не начала шить. Мира не часто бралась за нитку с иглой, если надо было что-то подлатать, это делала Айна. А тут мать сама взялась кроить кусок большой светлой ткани. И когда Айна сунулась узнать, что это будет, Мира вдруг улыбнулась как-то совсем странно и промолвила:
– Рубашечки...
И тут Айна наконец все поняла. Прозрела в один миг.
Не в силах сказать ни слова она таращилась на материн слегка округлевший живот и даже не могла понять, что чувствует.
– А... отец-то кто? – обронила она наконец.
Мать погладила живот и ответила, отведя глаза в сторону:
– Так Руса...
Старший на конюшне был мужчиной хоть куда. И года три как вдовствовал. Молоденькие служанки любили с ним заигрывать, надеясь заполучить конюха в свое распоряжение, но тот не спешил искать новую жену.
И вот на тебе!
Айна провела пальцем по краю будущей рубашонки.
– Он тебя в жены хочет взять или как?
Мать пожала плечами.
– Может и хочет, да мне и так хорошо. Детей ростить я и без мужицкой помощи умею. У меня, вон, ты есть.
Айне вдруг стало жарко и душно в доме. Она отдернула руку от ткани и быстрым шагом вышла за дверь.
Ребенок! У них в доме появится младенец!
Айна потрясла головой, отгоняя мысли об этом, но куда там! Они роились, как пчелы в растревоженном улье, и были столь же беспощадны.
Новый ребенок – это значит, Мира вовсе забудет про старшую дочь. Айна превратится для нее в обычную служанку, подай-принеси, постирай-покачай... Когда у кухарки Роны родился младший сын, ее дочка, конопатая Ирша с ног падала от усталости, пытаясь уследить за братиком и при этом выполнять все свои обязанности на кухне, где с малых лет помогала матери. Малыш был, конечно, очень милым, но Айна видела, что Ирше пришлось несладко, та сразу повзрослела и перестала принимать участие в забавах других замковых детей. Но Ирша хотя бы всегда была любимой дочкой у Роны... И с появлением нового ребенка менее любимой она не стала.
Про себя Айна точно знала, что подле младенца ей места в материных мыслях и сердце уж точно не останется.
И впервые за минувшие недели она вновь ощутила сильнейшее желание бросить все и бежать, бежать прочь без оглядки!
У матери скоро начнется новая жизнь. Так зачем быть ей помехой в этой новой жизни? Помощницу себе она все равно найдет. Вон, колченогая Ви может стать младенцу отличной нянькой, она любит малышей.
