Буквы были достаточно крупными, но от волнения у меня все плыло перед глазами. Я отчаянно нуждалась в поддержке, поэтому рефлекторно обернулась к Вадиму. Стоя за моей спиной, он еще не видел, что меня так испугало. Бережно прижимая к груди полуживого кота, я неловко присела и подняла листок.
«Если сейчас с котом все обошлось, в следующий раз может не повезти. И не только коту. Соглашайся, пока деньги предлагают»
Я прислонилась к стене. И что, пойти в полицию и заявить, что меня запугивают? Что кота чуть до смерти не усыпили? Наверняка, у господина Агапов все схвачено. И надо мной только посмеются. Скажут, что я насочиняла сама. Ну сколько можно бед на мою голову?
— Малышка, что случилось? — обеспокоенно спросил Вадим.
— Меня вынуждают продать квартиру, — устало ответила я.
— В смысле вынуждают? — от удивления его брови взлетели, как две чайки, острыми углами.
Я протянула ему послание, которое, как мне казалось, жгло руки, и пояснила.
— Кое-кому приглянулось место. И он хочет открыть здесь развлекательный центр. У нас огромный подвал, плюс два этажа добротной кирпичной кладки. Сейчас так не строят.
— М-да… В Москве я бы нашел к кому обратиться, чтоб поставить на место гаденыша. Но здесь я бессилен.
— Пришла беда, отворяй ворота, — я попыталась улыбнуться, чтоб снизить драматичность пословицы, но получилось плохо. — Мне кажется, здесь все бессильны. Это просто еще одно звено в цепи тотального невезения. Будто Судьба ставит на мне эксперимент, анализирует, на какой порции дерьма я сломаюсь.
— Давай зверя, а то ты его задушишь. И сама раздевайся. Придется мне самому деть тебе кофе. А то в таком состоянии ты мне вместо сахара соли сыпанешь. А я, как настоящий индеец, буду давиться, но пить из вежливости, не желая обидеть хозяйку.
Я безропотно отдала Анчи.
— Лежанка у него на кухне, — уже вдогонку крикнула я. Но похоже Вадим еще во время первого, совсем не желательного для меня визита, уже успел все отметить. Как опытный шпион, запомнил стратегические объекты на карте местности. Пока я стаскивала ботинки, вешала куртку, на плите уже стоял чайник.
— Извини, не знаю, где у тебя принадлежности для кофе, поэтому решил заварить чай. Пакетики вот на столе вижу. А тебе нужно согреться и успокоиться. Главное, все живы и относительно здоровы.
Похвальное свойство. Человек на лету ловит все. Мне же, если носом не сунуть, никогда не увидеть в чужой квартире такие детали. Мне предложили стул, я сяду и зафиксирую глазом только то, что прямо передо мной.
Динка же похожа на Вадима в этом. Побывав в гостях, не только опишет в деталях все, что там есть, но и, как опытный оценщик, озвучит, сколько все стоит. И Вадим так же внимателен к мелочам.
Чайник вскипел, и я получила в руки чашку с обжигающе горячим напитком.
Все-таки Вселенная справедлива. Вывалив кучу бед, не оставила без помощи. Тот, кто виноват в одной половине, сейчас меня поддерживает. По умолчанию, мы делаем вид, что ничего не произошло, и создаем иллюзию добрых друзей. Я принимаю его помощь. Хватаюсь, как утопающий за соломинку.
— Спасибо, Вадим, — вымученно улыбнулась я. — Не знаю, что без тебя бы делала.
А внутренний голос ехидно шепнул: «Не получила бы половины бед». Я лишь устало отмахнулась от него.
Вадим кинул пакетик и себе в чашку и оглядел кухню в поисках чего-нибудь к чаю.
— В шкафчике верхнем возле окна плюшки, — подсказала я. Мне самой точно ничего не нужно было, так пусть хоть гость не голодает.
И гость не стал скромничать, нашел, чего ему не хватало, и уселся на стул «верхом» — лицом к спинке.
— Малышка, а почему бы тебе ее не продать? — он обвел выразительным взглядом квартиру. — Тем более, что денег предлагают больше, чем она стоит.
— И что я буду делать с этими деньгами? Куплю в новостройке у черта не куличках и буду до института добираться на собаках? И думаю, мало кто из моих соседей согласится на переезд. Не будут же они котов у всех травить…
— Не знаю…А вдруг поджог будет? Все не сгорит, а многие пострадают. И умереть могут, — Вадим будто рассуждал сам с собой. А потом резко перешел на другую тему. — Я смотрю, ты вылечилась? Может, тогда вечером погуляем? Посидим в кафешке. Все равно о нас все твои знакомые будут судачить. Так пусть обзавидуются. Мне скоро уезжать, не хочется тебя оставлять в этом гадюшнике.
— Спасибо, Вадим. Прости, пожалуйста, за тот вечер. Я, правда, и предположить не могла, что от безобидного коктейля у меня так снесет крышу, — я решилась все-таки озвучить проблему, которая огнем сжигала мою душу. Мне просто необходимо было хоть чуть-чуть стряхнуть грязь с моих белых перышек. Иначе я утону под грузом всех напастей.
— За что ты извиняешься? Сейчас двадцать первый век. И девушки имеют полное право проявлять инициативу. Тем более, я тебе благодарен. Мне все понравилось.
Я хотела запротестовать, сказать, что это не я проявила инициативу, а мой вышедший из строя мозг. Что у меня есть любимый мужчина, и я никогда ни на кого другого бы не глянула. И что он вообще мне не нравится… Но вовремя опомнилась. Если бы я начала оправдательную речь, то на эмоциях так и сказала бы, что он не в моем вкусе, это было бы очень некрасиво.
А он и, правда, не в моем. Он не был красавцем, но уверенность в себе и ухоженность делали его привлекательным. Карие глаза глубоко посажены, отчего взгляд становится тяжелым. Крупноватый нос и узкие, похожие на лезвие ножа, губы тоже не красили его. К тому же слишком модный и слишком ухоженный. Похоже, даже маникюр делает. Нет, Пушкин, конечно, гений и к нему стоит прислушаться. Не зря ж говорил: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…»
Можно. Только Вадим похоже и к визажисту нередко заглядывал. Его брови были аккуратно оформлены, кожа ровная, с легким загаром — или из солярия, или с курорта. И темные волосы уложены так тщательно, будто он только что с фотосъемок для дорогого мужского журнала. Да и одежда. Хоть я не разбираюсь в брендах, но дорогие вещи видны сразу. Такой внешний вид просто обязывает хозяина быть занудным снобом, который с пренебрежением относится к тем, кто ниже по положению.
Но в поведении Вадима не чувствовалось выпендрежа столичного франта. Просто некий налет снисходительности. Может, только по отношению к женскому полу…
И я готова уже была признать, что у Динки неплохой вкус, как случилось непредвиденное.
Пока мы с Вадимом пили чай, Анчи, очевидно, еще не очнувшись, как следует, почувствовал нужду. Я даже не заметила, как он под столом или какими-то партизанскими тропами выбрался из кухни. Что он сделал дальше, можно только догадаться по канонаде из матерных слов, которые выдал Вадим, собираясь уходить.
— ….!…!..! — непечатные ругательства слышны были, наверно, на весь подъезд. Он орал, а я сразу не смогла сообразить, что случилось. — Тварь наглая! И что теперь с этим делать?! Я пулей выскочила в коридор.
