Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
А вот от шеи и ниже…
Джордж Доннер, остановившийся рядом, тоненько заскулил.
– Что ж с ним такое стряслось? – проговорил Льюис Кезеберг, ткнув в землю близ мертвого тела прикладом ружья, будто это поможет найти ответ.
Кезеберг с Доннером были друзьями, хотя в чем заключается основа их дружбы, Стэнтон себе даже не представлял. Кезеберг – тип мрачный, буйного нрава, неуступчивый до твердолобости: вот-де, твоя сторона, а вот моя. Трудно было поверить, что ему хватает терпения растить малышку-дочь.
– Волки, наверное: вон как тело изодрано.
Уильям Эдди беспокойно поскреб в бороде. Нервничает… Плотник не из последних, Эдди умело чинил треснувшие оси и разбитые колеса, отчего пользовался популярностью среди шедших с обозом семейств, однако Стэнтон ему, дерганому, раздражительному, доверять не спешил.
– А вы что скажете, док? – с мягким немецким акцентом спросил Якоб Вольфингер.
Брайант, не поднимаясь с колен, выпрямился, уселся на пятки.
– Я вовсе не доктор, – напомнил он, – и ничего толком сказать тут не могу. Однако, хотите верьте, хотите нет, а по-моему это не волки. Слишком уж… аккуратно сработано.
Стэнтон невольно передернулся. Строго говоря, от мальчишки даже тела-то не осталось. Почти ничего не осталось, кроме скелета. Кроме ошметков плоти да россыпи костей на вытоптанной, залитой кровью проплешине среди травы, да груды внутренностей, дочерна облепленных мухами. Не давало покоя еще и то, что мальчишка пропал не здесь – в шести милях отсюда. Волки не станут тащить труп так далеко, прежде чем сожрать.
– Волки или не волки, а явно кто-то здорово изголодавшийся, – заметил Доннер, бледный как полотно. – Останки нужно захоронить. Женщинам и детишкам совсем ни к чему это видеть.
Эдди сплюнул под ноги.
– А как же родители? Должен же кто-то взглянуть и сказать, тот это мальчишка или не тот…
– Вокруг глушь несусветная. До ближайшего поселения белых не один день пути, – напомнил Вольфингер. – Кто это еще может быть?
Вольфингер мало-помалу сделался главой немецких иммигрантов, шедших с обозом, служа переводчиком тем, кто не успел освоить английского. Как правило, немцы держались особняком и часто, по вечерам, сгрудившись у своих костров, о чем-то тараторили по-немецки, однако миловидной юной жены Вольфингера, Дорис, чьи руки казались созданными скорее для игры на рояле, чем для таскания дров или, скажем, возни с лошадьми, Стэнтон из виду не упустил.
В конце концов двое отправились за лопатами, а остальные разошлись кто куда, проверить, как там родные, разбудить уснувших детишек или просто взглянуть на них, убедиться, что с ними все благополучно.
Дождавшись очереди, Стэнтон засучил рукава и принялся копать.
Большой ямы под останки не требовалось – осталось от мальчугана не так уж много, однако закопать их следовало поглубже, чтоб ни один зверь не добрался до костей. Кроме этого, тяжелый труд сейчас был как раз кстати: перед сном Стэнтону очень хотелось бы посильнее устать.
Настолько, чтобы уснуть без сновидений.
Как и следовало ожидать, Джордж Доннер, оставшийся возле находки, всего-навсего бросил в могилу пару лопат земли, а когда с захоронением было покончено, запинаясь, произнес над свежим холмиком короткую молитву. В ночной темноте древние фразы звучали жидковато, беспомощно.
К фургонам Доннер и Стэнтон отправились вместе, в компании Джеймса Рида и Брайанта. Рида Стэнтон толком не знал и к близкому знакомству с ним не стремился. В кругу крупнейших спрингфилдских предпринимателей этого человека знали прекрасно, однако не слишком любили.
Рид поднял догорающий факел повыше, но с окружавшей их темнотой пламя факела справлялось неважно. И он, и Доннер то и дело выпадали из освещенного круга; бледные лица их маячили на периферии, будто призрачные. Земля под ногами была неровна, коварна, сплошь в норах луговых собачек[1] да кочках, поросших высокой травой. С наступлением ночи гнетущая жаркая духота спала, однако в воздухе по-прежнему веяло сухостью, пылью.
– В жизни с подобным не сталкивался, – нарушив долгое молчание, заговорил Рид. – А с вашим мнением, мистер Брайант, я согласен вполне. Напади на мальчика зверь, тело выглядело бы куда безобразнее. Ответ очевиден: индейцы. Кроме индейцев, некому, – объявил он и вскинул кверху ладонь, заранее отвергая всякие возражения. – Знаю: вы, мистер Брайант, слывете вроде как знатоком индейцев, живете среди них, разговоры с ними ведете, в книжечку эту свою записываете разные разности. Однако вы никогда не дрались против них, никогда не видали их в ярости, а я видел. Уж я-то знаю, на что они способны.
Об участии в Войне Черного Ястреба[2] Рид рассказывал всякому, кто согласится слушать, – возможно, затем, чтобы старые, тертые «волки прерий» не считали его городским белоручкой.
– Так и есть, мистер Рид, – мягко ответил Брайант. – Все известное мне об индейцах я узнал из разговоров с ними, а отнюдь не стреляя в них издали. Однако спорами ничего не решишь. Даже вы не можете не согласиться: внушив людям, будто в убийстве ребенка виновны индейцы, мы очень скоро окажемся в крайне скверном положении. Обоз идет через Индейскую территорию. Паника среди поселенцев нам совсем ни к чему. А кроме этого, – продолжал он, прежде чем Рид успел возразить, – об индейском обычае таким вот образом разделывать и потрошить тела я лично никогда прежде не слышал.
Доннер резко повернулся к нему.
– Разделывать и потрошить? По-вашему получается, мальчишку пустили под нож, как теленка?
На это Брайант не ответил ни слова. К чему? Ответ и без того ясен.
– Разделан и выпотрошен – значит, убит умышленно, – заговорил Стэнтон. Даже слова эти казались омерзительными на вкус. – Но если не индейцами, то кем?
Брайант мрачно поджал губы.
– Нельзя забывать вот о чем: убийцей мальчика вполне может оказаться один из идущих с обозом. Тот, кто уже среди нас.
Все, разом насторожившись, умолкли.
– Вздор, – пробормотал Рид.
Рука его, как обычно, когда Риду становилось не по себе, скользнула в карман, за носовым платком. Красноречивый знак.
– Но ведь такой человек, конечно же, выделялся бы среди остальных, разве нет? – сказал и Доннер, теребя пуговицы сюртука. – Повадки его мигом выдадут.
Однако Стэнтон знал: это далеко не всегда так. Вид убитого мальчика напомнил ему о прошлом – о массачусетских временах, о том, как на его глазах вытащили из-подо льда, уложили на снег любимую девушку. Лидия… пятнадцать лет миновало, а вспоминать до сих пор невыносимо больно. Выглядела она, будто только-только уснула: лицо так же спокойно, как и лицо мальчишки, и все это спокойствие – сплошной обман. Особенно живо ему запомнились веера темных ресниц, прилипших к коже, до синевы побледневшей от долгого пребывания в ледяной воде, и губы, пурпурные, точно кровоподтек. В тот зимний день ее выгнало на тонкий, ненадежный лед, укрывший реку, нечто ужасное, зло, обитавшее по соседству, но он, Стэнтон, не сумел его разглядеть. По крайней мере, в этом дед оказался прав: зло незримо, зло таится повсюду.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
