— Мы что, здесь будем ужинать?
— Я подумала, что будет неплохо попробовать это для разнообразия.
Джессика подумала об отце Марка и почувствовала, как ее охватило волнение от непонятных предчувствий.
— Мы не можем себе этого позволить, — сказала Люси, вылезая из машины и оглядывая маму и ресторан подозрительно.
— А почему бы и нет? — улыбнулась Джессика. — Живем один раз.
Люси засмеялась — незнакомый, но очень приятный звук.
Практически едва войдя в ресторан, Джессика увидела их, сидящих в молчании за столиком в дальнем углу зала, частично скрытых пышными зелеными растениями в кадках.
Люси ни о чем не подозревала. Она была целиком поглощена мыслью, что будет есть в приличном ресторане, с приглушенным светом и официантами, готовыми явиться по первому зову.
— Могла бы сказать, что мы идем сюда, мам! Я бы что-нибудь другое надела.
— Я говорила.
— Да, я знаю! — прошептала Люси еле слышно, опустив глаза, пока их провожали к столику. — Но ты всегда говоришь мне, что я не так одета.
— Ты потрясающе выглядишь, что бы ты ни надела, — ответила Джессика вполне откровенно, стараясь подавить напряженное чувство в животе, нарастающее по мере того, как они подходили ближе к тому месту, где сидели Марк и его отец. Она не осмеливалась взглянуть на них, желая, чтобы даже мимолетный взгляд ее не выдал. Интересно, смотрит ли на нее Энтони Ньюман? Во всяком случае, она хорошо продумала свой наряд. На ней было платье до колен, с цветочным узором и пояском на талии, подходящее для любых случаев. Теперь Джессика раздумывала, произвели ли она и ее наряд впечатление на Ньюмана, но, поймав себя на этой мысли, засмущалась. Для него она была внезапной и не слишком приятной помехой. Для нее он был средством достижения ее целей. Поэтому неважно, находит он ее привлекательной или нет.
Они уже собирались садиться, когда Люси изумленно воскликнула.
— С тобой все в порядке? — спросила Джессика, отлично играя свою роль. — Ты вся покраснела.
— Все нормально. Да. Со мной все в порядке, — пробормотала Люси в растерянности. Она села за столик и, нервно кусая губы, стала бросать быстрые взгляды на соседний столик. Хотя Люси порой и выглядела взрослой, она по-детски не умела контролировать выражение своего лица. Джессика читала по нему как по книге. Ее дочь сначала была удивлена, увидев Марка Ньюмана, а потом ужасно смутилась. Теперь она была в нерешительности, стоит ли ей окликнуть его или нет. Марк все еще не видел их. Он сидел к ним спиной, а его отец, взглянув на них быстро и равнодушно, продолжал потягивать вино и изучать меню.
Джессика притворилась, что не замечает реакции дочери. Наконец Люси призналась, едва дыша:
— Я просто узнала кое-кого, вот и все.
— Правда? — (Официант подал им меню и принял заказ на аперитив.) — Кого-нибудь из учителей?
— Нет!
— Кого-нибудь из школьных друзей? — Она посмотрела на дочь поверх меню. — Не думала, что здесь есть кто-нибудь моложе восемнадцати, кроме тебя.
— Нет, это не из тех, кого ты знаешь, мам, — пробормотала Люси, погрузившись в изучение меню и нахмурившись.
— Интересно…
— Он не видел меня.
— Он?..
— Не оборачивайся! Он может заметить!
— Почему ты не поздороваешься, если ты его знаешь, кем бы он ни был? — спросила Джессика с наигранным равнодушием.
— Он в пиджаке! — Люси произнесла это так, будто это был страшный грех, и мать с трудом сдержала улыбку.
— Какой ужас!
— Очень смешно, мам. — Она уставилась в меню, все еще красная и сердитая. — Думаю, мне лучше сказать «привет».
Джессика кивнула, затаив дыхание.
— Хорошая идея, дорогая. — Она отложила меню в сторону, так ничего и не прочитав. — Глупо быть необщительной.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Джессика делала все возможное, чтобы проявлять вежливый интерес, пока дочь знакомила ее с Ньюманом.
— Моя дочь говорила о вас, — сказала она, повернувшись к Марку и пытаясь найти в нем признаки испорченности, но не нашла. Он был еще не сформировавшейся юной версией своего отца. Еще без жестких углов.
— Это хорошо или плохо? — спросил он, неловко улыбаясь, и она заставила себя улыбнуться в ответ.
— Ужасно, по-моему, — протянул его отец. — Чего этому ребенку не нужно, так это присутствия мальчиков в ее жизни.
— Мне шестнадцать лет, — сухо произнесла Люси. — И я встречаю мальчиков каждый день, мистер Ньюман. Я учусь в общей школе.
— Довольно сомнительное преимущество. — Энтони посмотрел на Джессику, и она почувствовала, что краснеет. — По крайней мере с точки зрения родителей.
— Боюсь, не было выбора…
— В любом случае, почему бы вам не присоединиться? Если, конечно, вы никого не ждете?
— Нет, мы не можем! — быстро ответила Люси.
— С удовольствием. — Джессика неопределенно посмотрела вокруг. — Они не будут возражать?..
— С какой стати они должны возражать? — Энтони встал и придвинул ей стул, затем подозвал официанта и сообщил ему о перемещении.
Даже в этом он проявил себя как властный человек: в его голосе звучали командные нотки, замеченные ею еще несколько дней назад, — поведение начальника, которое предполагало, что никаких споров не будет.
Они пересели. Бедная Люси была так обескуражена обстановкой, что Джессике даже стало ее жаль.
Бывает ли смущение более острое, чем смущение подростка?
Джессика с нежностью взглянула на дочь, которая, глядя на пустой стакан, неловко пыталась завязать беседу с Марком, и внезапно почувствовала себя эдакой почтенной дамой.
Стареющей, старомодной матроной, в цветастом платье, встревоженной присутствием мужчины, чей интерес к ней едва ли был чем-то большим, чем просто вежливость.
Она обожала свою девочку, но куда, черт возьми, подевалась ее собственная многообещающая молодость?
Она почувствовала, что на минуту как бы заглянула в свое будущее, а в следующий миг оглянулась на свое прошлое. Между ними лежали нелегкие заботы, связанные с воспитанием ребенка; слишком мало времени было, чтобы что-то планировать, так же как и теперь на то, чтобы оглянуться назад.
Она взглянула из-под ресниц на Энтони, который очень мило старался расшевелить Люси, и почувствовала внезапную вспышку обиды. До сих пор она была более или менее счастлива. По какой-то причине он заставил ее задуматься о своей жизни, и не столько о жизни, сколько об ограничениях в ней. Причем даже не в смысле денег… Задуматься о том, что она могла бы иметь, и чего не имела. Джессика с раздражением поняла, что он заставил ее почувствовать себя постаревшей скучной наседкой. Одной из тех дам, с которой он мог бы стоять и вежливо разговаривать на школьном собрании, чтобы потом убежать со вздохом облегчения обратно в свой мир шикарно одетых женщин, у которых есть время и деньги, чтобы холить и баловать себя.
