Эва пристально посмотрела на него.
— Почему вы называете себя неграмотным?
— Да ведь это вы вчера заявили, что я не умею читать, — ответил он спокойно.
Девушка почувствовала, что краснеет.
— Но ведь это было сказано сгоряча, — возразила она. — Вы же знаете, что я имела в виду.
— Знаю? — удивленно спросил он. — Похоже, адвокаты привыкли идти напролом, и никто еще не говорил им, что так не делается.
— Неправда! Мы как раз защищаем интересы людей.
— А как насчет Дэвида? Его интересы вы тоже защищаете? — ехидно спросил Кенит.
— Дэвиду не нужна моя защита, — вспыхнула Эва, — а вот я…
Она умолкла, чуть не выложив чужому человеку всю правду о своем женихе, и опустила глаза, встретив выжидающий взгляд Уолкера.
— Что же вы? — заинтересовался он.
Эва нервно прошлась рукой по волосам.
— Чушь какая-то! — выпалила она. — Я вовсе не обязана рассказывать вам о своей личной жизни. Вам кажется, что я мегера, вот и все. А я вовсе не такая. Все это лишь недоразумение.
Уолкер пожал плечами.
— Может быть и так, — согласился он. — Но вы должны признать, что приехали сюда, имея множество предубеждений относительно того, что вас тут ожидает.
— Вот уж нет, — горячо возразила Эва. — Я ехала в такое известное место. Думала, что увижу цивилизованного человека, а встретила провинциального зубоскала и неряху, у которого в кухне больше грязной посуды, чем во всех забегаловках Вайоминга и Монтаны.
Видно, этот йеллоустонский медведь был непробиваем. Он молча, с едва заметной укоризной в глазах, погладил Эву по щеке и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Губы его коснулись ее губ нежно, как крылья бабочки, но прикосновение подействовало на девушку, будто электрический разряд. Тут же разжав объятия, он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.
— Хотелось бы продемонстрировать и другие слабости провинциала, милая адвокатесса, но у меня много работы. — Окинув взглядом кухню, он добавил: — Да и у вас тоже хватает.
Эва пораженно смотрела на этого непонятного ей человека, не в силах вымолвить ни слова. Она сердилась и на него — за то, что лезет с поцелуями, и на себя — за то, что позволила ему эту вольность.
— Если вы думаете, что я стану разгребать эту грязь, то ошибаетесь. Вам придется нанять другую посудомойку. — Девушка задрала подбородок. — Сейчас еще ночь, и я иду спать.
Она повернулась и зашагала в спальню, чувствуя, как глаза Уолкера так и буравят ей спину. Войдя в спальню, Эва бросилась в постель и укрылась с головой.
Через пару секунд дверь с шумом распахнулась, как будто по дому пронесся ураган.
Эва осторожно выглянула из-под одеяла. Уолкер возвышался у изголовья, глядя на нее так, будто она была необъезженной лошадью, и он не мог решить, покупать ее или нет.
— Ну-ка, вставайте, — приказал он.
Решительно подойдя к окну, Кенит развел занавески, и комнату осветили жидкие лучи восходящего солнца.
— Нет, — еле слышно пробурчала девушка.
— Что вы сказали? — повысил он голос.
— Я сказала — нет. — Эва прижала к себе одеяло. — И не подумаю. Я свободная женщина, и не смейте мне угрожать.
Уолкер не отводил от нее глаз.
— Сделка есть сделка, мисс Блайт.
— Не буду вашей домоправительницей, — вспыхнула она. — Я не думала, что придется выскребать вас из грязи.
Губы Кенита дрогнули.
— Видно, вам следовало бы подумать, прежде чем соглашаться на покупку поросенка в мешке.
Эва подняла глаза и выпалила:
— Поросенка в свинарнике, вы хотите сказать. Подыщите себе кого-нибудь из ковбойских подружек.
Уолкер молча вышел из комнаты. Девушка вздохнула с облегчением, но через пару минут хозяин вернулся, держа одну руку за спиной.
— Встанете вы или нет? — спросил он.
Эве оставалось только надеяться, что выглядит она храбрее, чем есть на самом деле.
— Нет, — отрезала она. — Что вы собираетесь делать — жахнете в меня из своего шестизарядного?
— Не совсем, — ухмыльнулся Кенит. — Но не говорите, что я вас не предупреждал.
Он вытащил из-за спины руку, в которой держал кувшин с водой.
— Что?.. — ахнула Эва и задохнулась от выплеснутой ей в лицо ледяной воды. — Чудовище! — закричала она, вылетая из постели, а ее тонкая рубашка так и прилипла к телу. — Настоящее чудовище!
Уолкер улыбался, помахивая кувшином.
— Значит, ко всему прочему я теперь еще и чудовище. Много чего узнаешь о себе за несколько часов. — Он поставил кувшин на комод. — На вашем месте я бы переоделся, — протянул он. — А то умрете от холода.
— Почему бы вам не оставить меня в покое? — стуча зубами, отозвалась Эва. — Умру — и ваши проблемы решатся.
Он замер, глядя на нее так, как будто видел впервые.
— А вам, и правда, на все плевать, да?
— Мне не плевать на моих клиентов, — злобно пробормотала она.
— А как насчет Дэвида? — съязвил он. — Да и о себе вы не очень-то заботитесь.
Девушка уставилась на своего мучителя.
— Да какое вам до меня дело?!
Уолкер сорвал с кровати покрывало и завернул в него Эву, силой усадив на матрас.
— Вы же моя новая домоправительница, забыли? Не могу же я допустить, чтобы вы тут замерзли, прежде чем отскребете пол хотя бы в одной комнате.
— Вы гнусно поступили, облив меня водой, — выдавила из себя девушка.
Кенит сел рядом и принялся растирать ей руки. Эва чувствовала тепло его тела и сдерживала желание придвинуться поближе.
3
Руки Уолкера внезапно сжали ее запястья.
— Знаете, вы самая странная женщина из всех, кого я встречал, — сказал он. — В глазах у вас отчаяние, и, тем не менее, вы готовы плюнуть на самого дьявола. В чем ваш секрет, милая гостья?
Эва закрыла глаза, стараясь не поддаваться чувству безнадежности, которое угрожало захлестнуть ее. Времени для решения собственных проблем у девушки уже не оставалось, а знаки «Выхода нет» окружали со всех сторон. Если эта неделя не явит какого-либо чуда, в субботу придется покориться человеку, который угрожает шантажом.
Сильные мужские руки сомкнулись вокруг нее, и у Эвы перехватило дыхание. Она испытывала простую человеческую потребность встретить сочувствие, понимание, которых не встречала так давно, что почти забыла, каково это — обрести их. Она замерла, наслаждаясь теплом, в котором так нуждалась.
Матрас скрипнул, Эва открыла глаза и увидела, что Кенит молча стоит, глядя на нее так, словно видит в первый раз. Взгляды их встретились. Он провел пальцем по ее щеке, и этот жест вызвал в теле девушки сладостную дрожь. Уолкер улыбнулся, глядя ей в глаза.
