Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Совместное преломление хлеба – символ единения друг с другом или же с чем-то более возвышенным, как это происходит во время причастия. Недавно медицинский директор сети хосписов Vitas, заметил: «В истории был один весьма известный ужин с разговорами о смерти. На нем присутствовали радикальный мыслитель и двенадцать его последователей. Он заявил им, что скоро умрет, а затем дал подробные инструкции, как поступить с его телом и как распространять учение, когда его не станет».
Политические враги во веки веков будут собираться за столом, ведь именно так на протяжении истории принимались ключевые решения. В июне 1970 года Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон и Александр Гамильтон встретились за ужином, чтобы обсудить финансовое будущее только что созданной свободной Америки и решить, в каком городе будет располагаться столица.
Если подумать, то на протяжении тысяч лет стол был самым маленьким и самым эффективным двигателем культуры. Именно за столом в доме Гертруды Стайн Хэмингуэй повстречал Пикассо, что положило начало кубизму. Застольные беседы в имении Альфреда Лумиса в Такседо Парке близ Нью-Йорка привели к изобретению радара, а без этого, возможно, мы не одержали бы победу во Второй мировой войне. Открытие кислорода – результат дискуссий во время ежемесячных обедов Лунного общества[15]. Вирджиния Вульф, Джон Мейнард Кейнс и многие другие английские интеллектуалы, позднее известные как группа «Блумсберри», собирались за столом каждую неделю, и это привело не только к появлению литературы модерна, но и к зарождению кейнсианства – основы современной экономики. Если мы заглянем еще дальше, то нельзя не отдать должное греческим симпозиумам с участием Сократа и Платона, благодаря которым на свет появились демократия и система права.
И пусть даже эти грандиозные вехи истории часто остаются сокрытыми от потомков, обеденный стол был сердцем семьи с тех пор, как наши далекие предки впервые сели за него. Здесь мы лучше узнаем друг друга и познаем себя, учимся разговаривать, впервые слышим о морали и сталкиваемся с несправедливостью. Неважно, был опыт плох или хорош, обеденный стол в каком-то смысле – наш учитель. И, хотя, как вы уже убедились, роль застольной беседы в формировании истории невероятна, у маленьких семейных ужинов весьма скромная репутация.
Если вы решите обсудить смерть за ужином, вот несколько советов. Во-первых, готовьте что-нибудь простое. Если блюдо будет чересчур изысканным, а процесс приготовления обременительным, то гости непременно почувствуют, что мыслями вы сейчас не с ними. Во-вторых, займите их какой-нибудь работой. Если хотите сломать лед, то нет ничего лучше, чем совместная деятельность, даже если речь идет просто о сервировке стола. В-третьих, поднимите первый тост за близкого человека, которого уже нет в живых, и другим предложите рассказать о первом, кто пришел на ум. Старайтесь держаться в рамках минуты.
Выберите три-четыре кодовых фразы из этой книги, но не перестарайтесь: это не соревнование. Пользуйтесь только теми фразами, которые уместно сказать вашим гостям. В то же время пусть формулировки не сковывают вас, если разговор повернет в другое русло. Подмечайте в себе и других попытки сгладить печаль, сопротивляйтесь им. Если ощущаете, что окончательно теряете контроль над ситуацией, держите наготове какую-нибудь легкую фразу, чтобы сменить тему. И в завершении предложите всем собраться в круг, и пусть каждый скажет, чем его восхищает сосед слева. Такая практика гарантирует теплое окончание. Подробнее я говорю о ней в разделе «Как окончить разговор о смерти?» на странице XXX.
Стол – это просто метафора
Хотя я верю в магию, возникающую за обеденным столом, убежден, что то же чувство безопасности, ту же теплоту искренней беседы можно обрести, разговаривая о смерти на пикнике, в баре, во время прогулки по окрестностям. Это может быть актовый зал старшей школы на Вашоне или конференц-зал в Мельбурне. А что до обстановки званого ужина, зачастую это непрактично или дискомфортно для определенных людей. У многих сама мысль о том, чтобы без подготовки да еще и за обеденным столом отвечать на вопросы, вызывает тошнотворное волнение. Кто-то предпочитает записывать мысли и обдумывать их неделями. Другие готовы говорить о смерти, но только абстрактно… по крайней мере, поначалу.
Книги всегда оказывали мощное эмоциональное воздействие, так что можете предложить человеку «Когда дыхание растворяется в воздухе», или «Вторники с Морри», или роман Кейтилин Даути «Когда дым застилает глаза», а затем обсудить прочитанное. Если книга слишком масштабная форма, а ваш собеседник по складу характера отнюдь не читатель книг, всегда можно просто поделиться статьей, эмоциональной квинтэссенцией книги, которая вызовет отклик и сопереживание. Если вы собираетесь говорить с ветераном, пришлите ему статью о том, как солдаты справляются с мыслями о смерти. Возможно, ваш собеседник религиозен, и подойдет статья, которая будет апеллировать к его верованиям. Каждому свое.
Входной точкой могут стать даже кино или театр. Когда мы смотрим фильм, то невольно вовлекаемся эмоционально, благодаря работе зеркальных нейронов: они заставляют нас проецировать сюжет на себя.
Элизабет Коплан – драматург, и театральные постановки помогают ей начать разговор о смерти. Она утверждает, что когда мы смотрим пьесу, то работает наше правое полушарие – творческое. Левое, как известно, отвечает за аналитическую работу. Что касается смерти, вы точно захотите, чтобы ваш мозг работал, как единая машина, ведь в таких вопросах важно и думать, и чувствовать одновременно.
Искусство прокладывает мостик между рациональной и эмоциональной частью сознания.
Однажды Элизабет смотрела драму «Малышка на миллион» с восьмидесятилетним стариком, который упорно отказывался говорить о смерти. Для тех, кто не смотрел фильм, скажу: в конце мы видим, как герой помогает покончить с собой парализованной девушке, навечно прикованной к аппарату искусственной вентиляции легких. После просмотра старик сказал Элизабет: «Будь я на ее месте – хотел бы, чтоб нашелся человек, который сделает для меня то же самое». И, хотя он не посчитал эту реплику разговором о смерти, разумеется, то был именно он[16].
Как и искусство, абстрактные вопросы могут стать входной точкой. Как вы хотите, чтоб вас помнили? Что бы вы рассказали о себе внукам? Отвечайте на вопросы, и когда вы откроетесь, когда покажете свои уязвимые стороны и обозначите готовность говорить, то, возможно, распахнутся двери и в чужую душу. Можете сказать что-нибудь вроде: «Я все думаю о бабуле Герти, о том, какой гостеприимной она была. Я старался быть на нее похожим, ведь это так важно! Именно таким я хотел бы остаться в памяти внуков».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
