Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Вы выглядите очень отдохнувшими, – сказала мама после того, как мы обнялись. – Свежие и румяные, прямо как девочки с альпийских лугов!
– Это обморожения, – возразила Мия. – Если повезёт, нам никогда не надо будет тратиться на румяна.
Мама засмеялась.
– Ах, как же мне вас не хватало! – сказала она.
Мама выглядела восхитительно, несмотря на то что снова побывала у того парикмахера, который делал ей стрижку а-ля Камилла, герцогиня Корнуольская. Я надеюсь, что в её возрасте буду так же хорошо выглядеть. Только с другой причёской, разумеется.
Как я ни старалась найти белокурую взлохмаченную макушку Генри в толпе, его нигде не было. Теперь я была уже расстроена чуточку больше. Может, он ждал меня в другом аэропорту?
Эрнест взял наши чемоданы, как настоящий английский джентльмен.
– На этот раз сыру не прихватили? – поинтересовался он и подмигнул нам.
– Мы хотели привезти шоколад, но Мия всё съела перед отлётом.
– Ябеда!
– Лучше быть ябедой, чем обжорой!
– Я тебя сейчас пну по твоей Кюнисбергли, – сказала Мия.
Мама вздохнула:
– Хотя, если хорошенько подумать, без вас было не так уж и плохо… Так, пойдёмте! Лотти поставила печься пирожки по рецепту своей бабушки, и их нужно есть тёплыми, как она сказала.
Хоть мы ещё и не знали, что это были за пирожки, мы поторопились сесть в машину. Нам не хватало еды, которую готовила Лотти. Каждый вечер на ужин мы ели раклет[3], и это наскучило. Пока мы были в Швейцарии, Лотти навестила друзей и родственников в Баварии, и каждый раз, когда она оттуда возвращалась, привозила целый чемодан новых рецептов со странными названиями и горела желанием их все перепробовать. На свете не было ничего прекрасней, чем быть дегустатором новых блюд Лотти.
По пути домой мама и Эрнест рассказывали нам, что случилось нового, пока нас не было (вообще-то ничего особенного не произошло, но говорили они довольно-таки долго), и Мия во всех красках рассказала о наших лыжных приключениях. Конечно, она немного преувеличивала: мы висели не полдня на подъёмнике, а всего пятнадцать минут, и за это время ещё не стемнело, и горноспасательная служба не вытаскивала нас лебёдкой, мы совершенно нормально поехали дальше. Ах, да, и собаки-спасатели нас тоже не искали. Но это было, во всяком случае, интересней, чем то, о чём нам рассказывали мама с Эрнестом. И поэтому я не стала прерывать выдумки Мии и включила телефон – поискать эсэмэс от Генри. Но пришло только сообщение от оператора, который уведомил меня, что я снова в Великобритании, и одиннадцать сообщений от Персефоны с жалобами о том, как она скучала по своему (чисто гипотетически) будущему парню Джасперу и проклинала французских школьниц. Генри мне ничего не написал.
Хм! Мне уже начинать волноваться?
За прошедшие десять дней мы не очень часто виделись во снах. И в этом в основном была виновата я из-за непривычной смеси свежего горного воздуха, постоянного движения, раклета и всего этого в переизбытке. Я всё время так крепко спала, что на следующее утро не помнила, видела ли я хотя бы свою дверь во сне. Понятно, что Генри мог на это обидеться. С другой стороны, я тоже несколько раз ждала у его двери, а он не приходил. Но во сне невозможно было заранее договориться: кто мечтает по расписанию?
Генри подарил мне на Рождество японскую кошку-талисман (она ещё машет лапкой). И это было бы совершенно нормально, потому что мне и правда нравились такие штуки, если бы я не потратила уйму времени, собственноручно мастеря для него музыкальную шкатулку с мелодией «Спи, моя радость, усни», на крышке которой красовалось моё фото. В форме звёздочки. Наверное, мне не стоило это делать. Потому что эта шкатулка прямо-таки кричала: «Я люблю тебя!», в то время как я не совсем понимала тайный смысл дешёвой фигурки на батарейках из азиатского магазина.
Я пялилась из окна и подумывала, не написать ли мне Генри эсэмэс: «Я уже здесь. Где ты?» Но потом оставила эту идею. Из иллюминаторов самолёта Лондон выглядел как в сувенирном шарике со снегом, в котором деревья, крыши и дома были запорошены блестящей пудрой. Здесь же, внизу, от этого белого волшебного блеска не было и следа. Снежная каша на дороге выглядит совсем не романтично, собственно говоря, она даже не белая. И если бы кто-то в тот момент захотел описать моё настроение, то выражение «снежная каша» подходило как нельзя лучше. Насколько я была счастлива от радостных предвкушений в аэропорту, ровно настолько же я была расстроена, когда выходила из машины после того, как Эрнест наконец припарковал её перед входом в свой, пардон, в наш дом. И мне не стало легче, когда дверь нам открыла Эмили, подруга Грейсона. Она была, наверно, последним человеком, которого я сейчас хотела видеть.
– О, вы уже здесь, – сказала Эмили и выглядела при этом так же «счастливо», как и я.
По правде говоря, она была довольно симпатичной брюнеткой с гладкими блестящими волосами и приятным цветом лица, рослая и спортивная, но я ничего не могла с собой поделать – для меня она выглядела как злобная гувернантка из какого-нибудь старого фильма, например, как мисс Эндрю из «Мэри Поппинс». Или как лошадь. Она выглядела старше своих восемнадцатилетних сверстников, виной чему была не только её строгая скромная одежда, но и всезнающий задумчивый вид, с которым она нас сейчас осматривала.
В какую-то наносекунду я даже хотела попробовать повернуться на каблуке и снова исчезнуть. Но тут по коридору к нам стремительно принеслась Кнопка с развевающимися ушами, а за ней подтянулись Грейсон, Флоранс и Лотти. А ещё кое-кто со светящимися серыми глазами и торчащими во все стороны тёмно-русыми волосами.
От облегчения я чуть было не расплакалась.
Генри.
Он бесцеремонно оттолкнул Эмили в сторону и обнял меня.
– Ты снова здесь, моя сырная девочка, – промурлыкал он мне в ухо. – Я по тебе очень скучал.
Я обвила руками его шею и крепко прижала к себе, потому что это было мне необходимо.
– Ты так приятно пахнешь! – прошептала я.
Это было не совсем то, что я хотела сказать, но первое, что пришло мне в голову.
– Это не я, это те пирожки с невыговариваемым немецким названием, которые испекла Лотти.
Генри не предпринимал никаких попыток отпустить меня. А я и не возражала – я могла вечно его обнимать. Плохо только, что мы были не одни.
– Я всех приглашаю! – позвала Лотти.
Кстати, на ней были те тапочки, которые она связала для Чарльза. В последнюю минуту она решила ему их всё-таки не дарить. Потому что некоторые люди совершенно не ценят подарки, сделанные с душой, как она сказала. Это было мудрое решение, потому что сам Чарльз за день до Рождества вручил Лотти шоколадного Деда Мороза, завёрнутого в фольгу. Малюсенького Деда Мороза. По сравнению с ним японская кошка-талисман была просто драгоценностью.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
