– Вам дал свободу наш Всемогущий Бог! – пророк поднял свободную руку к небу. – Я всего лишь выполняю волю Отца нашего небесного.
– Но где же Он, твой Бог, сейчас? Наши дети умирают, старики еле волочат ноги, женщины голодные, а мужчины находятся в полном отчаянии, потому что не могут ничем помочь своим родным. И куда же делся твой Бог, коль позволяет нам медленно и мучительно умирать в этой безжизненной пустыне?
– Не богохульничай! – пророк не выдержал, его лицо побагровело, по щекам пробежала дрожь от невыносимого напряжения. – Бог испытывает нас! Вы, презренные, не понимаете, что мы народ избранный, а тех, кого Всевышний любит, он подвергает испытаниям.
Моисей хотел ударить возмутителя спокойствия, но Исхак не дрогнул и смотрел ему прямо в глаза:
– Я повторяю, мы не рабы, а свободные люди. Ты же сам сказал, что так решил твой Бог. – Пророк остановился, пораженный такой смелостью некогда забитого мелкого лавочника. Бунтарь, не опуская взгляда, продолжил: – Так тебе нужна была власть, а не наша свобода?
Моисей совсем растерялся, а Исхак, почувствовав поддержку людей, решительно пошел в наступление:
– Ты придумал Бога ради власти! Его нет. Никто кроме тебя не видел Отца небесного, он существует только в твоей фантазии. Мы не верим тебе.
Люди один за другим начали вставать с колен, окружая пророка со всех сторон.
– Нельзя верить в то, чего не видят наши глаза, не слышат наши уши и не ощущают наши пальцы. Так ведь, люди?
Толпа дружно загудела, поддерживая своего зачинщика.
– Отрекись, Моисей, от своего Бога и стань одним из нас, преклони колено перед нашим главным символом – Золотым Тельцом! – чья-то рука сзади попыталась наклонить Моисея, чтобы опустить его на колени перед золотым изваянием. Но пророк резко выпрямился.
– Опомнитесь, люди! Вы избранный народ, только вам Господь даровал такую щедрость. Не замарывайте себя нечестью.
Но блеск золота усиливался, ослепляя людей еще сильнее. Руки со всех сторон вцепились в Моисея, пытаясь склонить голову пророка. Колени подкашивались, тяжесть прижимала к земле, казалось, еще немного – и Моисей сломается под давлением толпы. Но он, прикусив нижнюю губу до крови, взревел нечеловеческим голосом, как раненый зверь, и, превозмогая страшную боль, выпрямился во весь рост. Пророк поднял над головой каменную дощечку и со всей силы ударил ее о землю:
– Будьте вы прокляты, предатели!
Глава 4
В комнате было сумрачно из-за плотных штор, наглухо закрывающих окна. Солнечные лучи едва пробивались из-под карниза, тускло освещая большой диван, покрытый толстым персидским ковром. Пожилой человек в простой белой хлопчатобумажной рубахе до пят, сидя в инвалидном кресле, работал за столом с зеленой лампой. Капюшон покрывал седую голову, обрамляя бледное, болезненного вида лицо, повсеместно изрезанное глубокими морщинами. Мягкие черты тонких губ говорили о чувствительности и внутренней доброте, при этом орлиный нос подчеркивал железную волю старца. Его высокий лоб безошибочно подсказывал, что мудрости этому человеку не занимать. Портрет хозяина комнаты можно было бы на этом закончить, но одна деталь существенно дополняла образ старца – это его глаза. Они были настолько чистые, хотя и подслеповатые, что любой человек при встрече с ним сразу преклонял голову, ощущая идейность мудреца. Последний маленький штрих – длинная седая борода – завершал портрет шейха Ахмета Исина, придавая ему облик святого человека. Старик с трудом поворачивался в инвалидном кресле, поправляя очки в роговой оправе с неимоверно толстыми линзами. Он с трудом различал буквы, которые писал на бумаге, но тем не менее из-под его пера рождалась довольно объемная статья. Рука уставала писать, а глаза от сильного напряжения слезились. Шейх быстро утомлялся, но все равно работал каждый день по четырнадцать часов без отдыха.
Исин был доволен тем, что завершил очередное воззвание к своим единоверцам, в котором призывал продолжать борьбу против иудейских захватчиков. Отложив бумаги в сторону, он достал из кармана рубахи платок и хотел было вытереть глаза, как вдруг за окном раздались взрывы бомб. В комнату вбежал перепуганный Саид, телохранитель старца, крупный мужчина лет пятидесяти. Он, не раздумывая и не говоря ни слова, схватил инвалидную коляску и, прижав ее к себе вместе с шейхом, бросился из дома в специальный подземный бункер, спасая старца от очередного налета израильской авиации. Исин попробовал было возмутиться, но Саид, не слушая старика, добросовестно исполнял свою миссию – оберегал духовного лидера революционной организации «Хамам» от любой угрозы.
Семьи у Саида не было, личной жизни тоже, все последние тридцать лет он посвятил только одному человеку – шейху Исину, ни на минуту не оставляя его в одиночестве. Впервые они встретились в израильской тюрьме, где несколько лет отбывали срок в одной камере по обвинению в терроризме. Оба ненавидели оккупантов Палестины и вместе перенесли трагедии своих семей, погибших от осколков бомб, сброшенных израильской авиацией. За это время они сильно привязались друг к другу. Обычно в заключении дни тянулись мучительно долго, нагоняя тоску своим однообразием и серостью. Но в компании с Исином время для Саида пролетало как одно мгновение. Шейх открыл Саиду откровение и первозданную истину этого мира, ранее недоступную и непонимаемую здоровяком.
Однажды ранним утром в камеру внезапно ворвались охранники. По разгневанным лицам тюремщиков Саид понял, что его другу угрожает опасность. Он вскочил с кровати, на его лице застыло дикое напряжение. Не успел шейх проснуться, как охранники грубо и бесцеремонно начали толкать полупарализованного человека. Здоровяк грудью бросился на защиту шейха и вытолкнул израильтян из камеры. Через несколько минут в камеру ворвались бойцы специального назначения и избили Саида до полусмерти. Они силком выволокли несчастного шейха и утащили в неизвестном направлении. Как потом оказалось, его освободили из тюрьмы по загадочному решению, пришедшему откуда-то сверху, вопреки яростному протесту тюремного начальства. Причиной освобождения якобы стало резко ухудшившееся здоровье Исина. Пока спецназовцы связывали Саида, жестко заламывая ему руки за спину, шейх успел шепнуть ему: «Не волнуйся, друг, я тебя не оставлю».
Мужчина не поверил Исину, за борьбу против оккупантов его приговорили к двадцати годам тюремного заключения, и он смирился с тем, что всю свою жизнь проведет несвободным, но теперь жизнь без шейха стала для него настоящим адом. Через неделю Саида странным образом освободили из заключения. Он вышел из тюрьмы с тяжелым камнем на сердце: семья погибла, дом разрушен, найти работу с таким прошлым невозможно. За душой у него не было ни гроша. Свежий воздух не радовал борца за свободу Палестины. Он стоял перед воротами тюрьмы, не зная, что делать дальше. Рядом резко остановился микроавтобус.
– Эй ты! Садись в машину.
Здоровяк, недоверчиво пожав плечами, с удивлением посмотрел на молодого водителя.
– Это вы мне?
– Да, а кому же еще? – парень за рулем явно спешил.
