Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 200
Добравшись до нее, он осторожно выглянул из-за парапета. В столь поздний час кровля пустовала: слишком жарко и влажно, так что их соседи, по всей видимости, предпочли воспользоваться преимуществами работающего кондиционера и остались дома.
«Не могу их в этом винить», – подумал стенолаз. Совершенно неподходящая ночь, чтобы выбираться наружу да еще в облегающем костюме. Однако у него есть работа, и он не собирается от нее отлынивать.
Примерно в трети квартала от его дома возвышалось высокое офисное здание. Паук выстрелил паутиной. «Ну, поехали», – подумал он и прыгнул в ночь.
У Человека-Паука имелось пять стандартных путей выхода из квартиры, которые он регулярно чередовал как в целях безопасности – нет смысла рисковать возможностью регулярно попадаться кому-то на глаза, ведь этот кто-то мог сделать выводы, – так и чисто интереса ради. Однако безопасность ставилась на первое место: он очень не хотел оказаться в ситуации, когда кто-то выяснит, где он живет, просто проследив за ним до дома.
К сегодняшнему дню передвижение по городу стало для него второй натурой, чем-то, что он делал с легкостью. Тарзан бы не справился лучше, да и потом все лианы Тарзана и так свисали с веток в ожидании его. А Человек-Паук делал свое качающееся оборудование на заказ, по ходу пьесы. Он выстрелил еще одну длинную порцию паутины, перемахнул через улицу Лексингтон, обогнул угол здания Крайслера, запулил паутиной в одного из больших серебристых орлов и забрался по ней на голову изваяния, чтобы осмотреться.
Это была его любимая наблюдательная точка: отсюда открывался отличный вид на центр города и другие достопримечательности. К тому же именно эту голову орла в конце сороковых годов прошлого века оседлала Маргарет Бурк-Уайт[1], делая свою знаменитую серию фотографий нью-йоркских небоскребов с высоты птичьего полета. Паук задержался здесь на мгновение, наслаждаясь бризом – на этой высоте он казался свежее, – и оглядел свой город.
Он был в движении, всегда в движении, как беспокойный и живой организм, его дыхание – мягкий отдаленный рев, от которого Питер никогда не уставал, его пульс скорее видим, чем слышим. «Кровь» задних фонарей течет по золотым, залитым натриевой подсветкой артериям. Белый свет оспаривает дорогу у красного, доносятся звуки автомобильных гудков; периодически раздаются очень тихие и с высоты шестьдесят первого этажа кажущиеся далекими крики, рев поздних самолетов, готовящихся взмыть в ночные небеса со взлетной полосы аэропорта Ла-Гуардия. Свет в миллионах окон. Люди работают допоздна, возвращаются домой, отдыхают, ужинают с друзьями, готовятся ко сну. Те, кто живет и работает здесь, те, кто любят этот город и не могут из него уехать, – именно ради них Человек-Паук каждый вечер выходит в ночную смену.
Точнее, стал выходить. Все начиналось совсем не так, но с той поры его миссия разрослась, как и сам он повзрослел и возмужал. Человек-Паук выдохнул. Хотя он за прошедшее время так и не выработал формальных форм общения с населявшими городские улицы гопниками, информаторами, стукачами и прочим отребьем, до него все равно доходили разные слухи. За последние несколько дней он неоднократно слышал, будто в Вест-Сайде творится какая-то «странная хрень». Ничего более конкретного, просто «странная».
Паук запулил длинную паутину к отелю «Гранд Хаятт», обогнул его и преодолел половину расстояния до Центрального вокзала. Затем запустил еще одну паутину в старое здание компании «Пан Ам», обогнул его и, пользуясь высокими зданиями сороковых улиц, устремился на восток. Добрался до 7-й авеню и свернул в сторону центра. Этому он научился еще в самом начале: если ты куда-то направляешься с помощью паутины, прямой путь не всегда лучший. Более того, он даже не всегда возможен. Никто не станет расставлять достаточно высокие, чтобы от них можно было оттолкнуться, здания по прямой линии до нужного Человеку-Пауку места назначения. Со временем он выучил расположение всех высотных зданий в городе и знал, где их целая россыпь, а где днем с огнем не сыщешь. Паук научился использовать расположение этих кластеров для повышения собственной эффективности. Оказывается, опытный стенолаз способен огибать углы высотных зданий со скоростью, которая компенсирует ему любые потери времени от невозможности прямого перелета к заданной цели.
Вскоре он оказался посередине двадцатых улиц и несколько замедлился, чтобы оценить обстановку. В такое время в этой части города стояла тишина, напоминая пустыню. Здесь располагались всего пара ресторанов, несколько баров и почти никто не жил, лишь изредка небольшие колонии бездомных разбивали лагерь в одном из неиспользуемых или заброшенных строений. Здесь даже машины почти не ездили. Уличное освещение в лучшем случае можно было назвать ненадежным: фонари погасли или стояли разбитыми – некоторые люди предпочитали заниматься своими делами в темноте. Существование подобных субъектов и стало одной из причин усиленного внимания Паука к этому району – он старался патрулировать его на более или менее регулярной основе. Если оставить все как есть, у «детей ночи» может сформироваться заблуждение, будто эта округа принадлежит им. Поэтому не мешало время от времени напоминать, что у других людей может быть иное мнение на этот счет.
Паук остановился на крыше одного из зданий, осмотрелся и тщательно прислушался.
Ничего. Он запустил еще одну паутину, перемахнул через еще одну улицу и снова принялся ждать, прислушиваясь не только к звукам.
Ничего.
Так продолжалось какое-то время. Не то чтобы он возражал. Иногда Человеку-Пауку выпадала тихая ночка, дающая редкую возможность просто любоваться городом, а не беспокоиться о его сохранности. Проблема заключалась в том, что теперь беспокоиться приходилось куда чаще, чем раньше. Город становился совсем не таким милым, как в его детских воспоминаниях… Тут Паук ухмыльнулся, вспомнив, каким неопрятным и погрязшим в преступности показался ему Манхэттен, когда дядя с тетей впервые привезли его сюда из Квинса. По сравнению с сегодняшним, тот Нью-Йорк из прошлого – не из такого уж и далекого – казался безмятежным воспоминанием, приятным и счастливым местом, где, создавалось впечатление, постоянно сияло солнце.
Теперь все обстояло не так.
Человек-Паук остановился на крыше здания на 10-й Западной улице и снова осмотрелся. Ничего, обычный приглушенный городской шум. Рядом не ощущалось никакого движения, но доносились грохот и вой работающего дизельного мотора грузовика, двигавшегося на север по 10-й авеню, у которого, судя по звуку, были серьезные проблемы с коробкой передач. «Тихая ночь, – подумал Паук, – никакой „странной хрени“ на горизонте. В другой день я был бы счастлив».
И тут его словно ударило.
Питер несколько раз пытался объяснить Мэри Джейн, как работает странное чувство, которое он уже давно начал называть паучьим чутьем. Прежде всего, это довольно простое дело не требовало серьезного анализа. Это был не страх, а чувство непосредственной угрозы, без каких-либо других эмоций, хороших или плохих. Ты словно бы слышал завывающую позади себя сирену, раздавшуюся тогда, когда точно уверен, что не сделал ничего плохого. Ему казалось, что, если бы паук мог испытывать тревогу, она бы ощущалась именно так. А еще паучье чутье вызывало ощущение, будто тебя колет во всех местах. Прямо как сейчас.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 200
