— Мне ничего не надо. Я не хочу есть.
— Так нельзя. Всё остынет. Демон велел принести всё, так как не знал ваших предпочтений. Но если вы мне расскажете, что любите есть, я передам ваши пожелания повару.
— Я ничего не хочу.
— Может быть, вам что-нибудь приготовить? Я тотчас скажу Луи, он выполнит любое пожелание. Особенно ему удаётся выпечка. Вы попробуйте, тут свежайшие пончики. Пальчики оближете!
Отвернулась к окну, сцепив пальцы в кулачки.
От этой выпечки и впрямь исходит шикарный аромат, но мне просто необходимо сдержаться. Если я сейчас дам слабину и просто куплюсь за еду, выхода назад уже не будет.
А мне просто необходимо выбраться отсюда. Исчезнуть, испариться из дома этого нахала.
Того, кто так жестоко использовал меня. Как игрушку. Как вещь.
— Можешь не распинаться.
Хриплю, откидывая влажную от слёз прядь волос со лба. Прищуриваюсь при взгляде на парнишку. Он такой хрупкий, неказистый, хромой.
Что он делает в доме Демона, напичканным бритоголовыми амбалами? Ведь он не похож ни на телохранителя, ни на убийцу, ни на прислугу. Что его может связывать с боссом?
С этим циничным жестоким мужчиной, который наговорил мне столько непонятных, и скорее всего, лживых слов.
Сглатываю слюну.
Это просто не может быть правдой. Я не верю.
Тима ведь не смог бы так поступить со мной. Со своей женой. Которой он клялся в вечной любви и верности.
Или… Всё же мог?
Сжимаю пальцы в кулаки, прикрывая глаза. Сознание словно перенеслось в тот вечер, подсовывая мне прямые факты того, что Демон, скорее всего, сказал правду.
Ведь после сладкого оргазма я ещё долго оставалась с повязкой на глазах. Так велел Тима. А потом, когда я, наконец, сдёрнула её к чертям собачьим, то обнаружила супруга на кухне, смотрящим куда-то вдаль и курящим в открытую форточку.
— Это было так… волшебно.
Произнесла, прижимаясь к мужу всем своим телом.
Мои волосы ещё были влажными от секса, а по телу раскатывались электрические искры, жаждущие продолжения.
Но Тима оттолкнул меня. Затушил сигарету. Поморщился так, будто перед ним стояла не я, а какой-то рыжий таракан. И потом неожиданно уехал, сославшись на рабочие проблемы.
И пропал. Решил пожить отдельно, переехав к своей матери.
Я чувствовала тогда себя обиженной и оскорблённой.
Не понимала, что так резко изменило поведение супруга. Искала причины в себе, каких-то мелочах, сказанных словах. И не находила.
Тима вернулся домой, когда я сообщила ему о беременности.
Он вроде бы даже обрадовался. Переменился.
Но это было напускное… Лживое и неприятное.
Из дома стали пропадать деньги, ценности, вещи. Муж всё время говорил мне о неприятностях, буквально преследовавших его по пятам. О большом долге, который высчитывают из зарплаты. О постоянном стрессе.
И, наконец, похитили меня…
Выдохнула.
Прижала руки к животу, чётко ощущая биение своего собственного сердца, которое, кажется, упало куда-то вниз. Оно начало ухать так громко, что это стало похоже на крик старой совы. Какой-то раскатистый зловещий хохот. Истерический смех здравого смысла, который навязчиво шептал, что всё правда.
Демон не солгал.
Тимофей действительно расплатился с карточными долгами натурой. Правда, моей.
Ладони моментально заледенели, а воздух в комнате словно навис надо мной грозовым облаком. Стал вязким, как манная каша.
Рваный вдох.
Десять недель. Десять счастливых недель я жила с полным ощущением того, что беременна от супруга. Что этот малыш окончательно скрепит наш брак с Тимом, а денежные проблемы отойдут на второй план.
Но теперь…
Теперь я даже не знаю, что думать. В голове — полный сумбур, как будто кто-то размешал огромной ложкой всё то, что было тщательно разложено у меня по полочкам.
Вторгся в мою личную жизнь своей хозяйской рукой…
Хм… Или вовсе не рукой…
А тем местом, которым сделал мне ребёнка…
Та интимная близость… Тот шикарный секс, который я потом ещё долго прокручивала в своей голове, прикусывая губу от возбуждения, он был единственный в том месяце. Именно тогда я и забеременела.
Чёрт…
— Демон будет недоволен, если вы не поужинаете.
Робкий голос парнишки вырывает меня из объятий воспоминаний, с шумом грохая о жуткую расплавленную реальность. Моё тело вибрирует от отчаяния, и я с силой бью ладонью по пушистому белоснежному ковру.
— Мне наплевать! Глубоко насрать на вашего Демона! На то, будет он доволен или нет, ясно?
— Ясно. Но что мне ему сказать?
— Скажи, что я объявляю голодовку! Буду сидеть голодной, пока он не выпустит меня отсюда! Я не хочу быть пленницей, слышишь?
Парнишка кивнул. Обиженно засопел так, как будто я лично его обвинила во всех своих неприятностях.
— Я не могу ему ничего передать. По крайней мере, сейчас. Демон уехал. Его нет в особняке. Но он просил отдать вам кое-что.
Кит быстро нагнулся к тележке. Фантастически длинными, какими-то корявыми пальцами взял конверт. Протянул мне, выжидательно осматривая.
Сглотнула слюну.
Подошла к моему охраннику на негнущихся от напряжения ногах. Осторожно взяла конверт из жёлтой бумаги. Повертела в руках.
Ни подписи. Ни обращения. Ничего.
Заклеен тщательно. И внутри явно что-то есть.
Мягкое, почти невесомое.
— Ладно. Иди.
Закусываю нижнюю губу, провожая парня влажными от слёз, глазами. В конце концов, он не виноват, что мне пришлось познакомиться с Демоном. При таких эмм… странных обстоятельствах.
Он, кажется, предан ему и не желает никому зла. Смотрит на меня с участием, словно переживает.
За Китом захлопывается дверь, и я с силой надрываю тонкую ткань конверта. Раскрываю его ледяными пальцами, перевернув над кроватью.
На постель, застланную пушистым пледом, падают кружевные трусики.
Внутренности тотчас скрутились в тугой комок.
Меня окатило волной жара, когда я схватила нижнее бельё, порванное по шву властной сильной рукой. Теперь у меня не осталось никаких сомнений.
Демон говорил правду.
В моих руках оказались те самые трусики, надетые в ту запоминающуюся ночь и бесследно исчезнувшие после неё.
Финита ля комедия.
