Скрипнула дверь — я услышал. Это Лика, видимо, решила из своего заточения выйти. Что-то быстро она. Я думал, до обеда будет глаза и мозги ломать. Я бы потом ее спас. В кафе пригласил, накормил бы. Тьфу, все мысли не пойми о чем!
Я крадусь по коридору и чувствую себя… нет, не разведчиком, а сапером на минном поле. Такому большому экземпляру, как я, бесшумно ходить невозможно, но я стараюсь. Дожил. Шпионю за Ликой. И каждое ее движение, каждый жест неимоверно злят меня.
Во-первых, все гуси в торговом зале вытянули шеи и забыли о работе напрочь — щелкали клювами: юноши пускали слюни, девушки оценивали нового члена коллектива. Красный цвет ее костюма притягивал и манил. Сегодня же сделаю замечание!
А на то, как они с Юриком спелись, было противно смотреть. Каков щегол этот Юрик! Молоко на губах не обсохло, а туда же: глазами стреляет, так и норовит руки свои поближе к Лике пристроить. Когда его пальцы спланировали ей на грудь, я не выдержал. Нарычал.
О, мой бог. Как она распрямлялась, как распрямлялась… Я не мог оторвать глаз от ее зада, затянутого в алый шелк. В какой-то миг стало тесно во всех стратегически важных местах. В груди не хватало воздуха, а бедный флюгер резко взял вертикальный взлет, грозя нанести брендовому костюму непоправимый ущерб.
Решил постоять в торговом зале, побыть пугалом для всех. Пусть в чувство придут и работать начнут наконец-то. А заодно и Женечку дождусь.
Я тоже привлекал внимание и притягивал взгляды. С моим ростом и при моей должности это несложно. И какое-то внутреннее злорадство распирало изнутри. Пусть и Лика полюбуется. Не только мне тут придворным огнедышащим драконом подрабатывать.
— Привет, дорогой! — Женя, как всегда, опоздала, но я пропустил ее появление. Нервно нынче в нашем царстве-государстве, а я при исполнении. Нужно срочно везде натыкать видеокамеры. Здесь есть, но недостаточно. К тому же, камеры выводятся на охрану. А мне бы в кабинет, чтобы держать руку на пульсе и ничего важного не упустить.
Судя по тому, что я увидел, на лицо вопиющие нарушения, на которые не грех и указать. Но чтобы полную картину иметь, нужно изучить этот вопрос досконально.
Я галантен. Целую Женечке душистые пальчики, вижу, как она цветет улыбкой и хлопает ресницами. Я само очарование. Для двоюродной сестры ничего не жалко.
— Что ты опять натворил, мой мишка Гризли?
Со стороны может показаться, что мы любовники. На самом деле, между нами очень теплые родственные отношения в немного фривольном стиле — так сложилось.
Когда-то она играла мою фальшивую невесту. Сейчас я отдаю долг — играю ее молодого человека. В третий раз отдаю. Долг перед Женей — он такой, безразмерный. Но я не жалуюсь. Поражаюсь: почему ни одному из воздыхателей не приходит на ум проверить Женину родословную?
С другой стороны, раньше любовь между кузенами и кузинами была нередкой. И вообще мне нравится ухаживать за Женей — я только что это понял, уловив на себе Ликин взгляд. Это триумф. Песня песней царя Одинцова. У нее, судя по всему, тоже не все еще заржавело ко мне. Я бы ей отомстил. Отомстил так, чтобы на всю жизнь запомнила. Я мстительный. Жутко. Мстил бы и мстил…
— Ты куда смотришь, медведь? — незаметно наступает острым каблучком мне на ногу Женька. Это больно. Я мужественно выдерживаю ее коварную шпильку. — Имей совесть, Одинцов, тебе нынче положено меня облизывать взглядом, а не эту примадонну в красном. Кто она?
Женька не в курсе, кто такая Лика. Сестра появилась в моей жизни внезапно уже после того, как мы разлетелись по жизни в разные стороны с этой коварной женщиной.
— Новый продавец, — не лгу ни словом. И честно смотрю Женьке в глаза. Это у нас игра такая — нежные гляделки на публику. Чем больше, тем лучше. Но только не сегодня: я скоро окосею, наблюдая, что там творится вокруг Егоровой. Кажется, там какой-то мужик намертво приклеился.
Это невыносимо. Облизала губы. Ресницами хлопнула. В груди у меня перевернулось сердце. От злости, конечно. И этого му…жчину повело — можно брать тепленьким. Кажется, она ему что-то предлагает. Судя по внешнему виду — себя на обед и даже на ужин.
Клиент улыбается и кивает. Она может его сейчас спокойно за галстук хватать и делать, что угодно. Интересно: он купит то, за чем в магазин пришел? Или ему уже все равно?
— Медведь, очнись! — сжимает мой локоть Женька. Для такой субтильно-воздушной комплекции у нее необычайно сильные руки, острый язык, соперничающий с ее каблуками, и железная хватка. Мой бицепс застонал, если бы умел. — Тебя надо лечить, ты же скоро и окосеешь, и с сердечным приступом загудишь в больницу, если перед этим не сядешь за убийство в тюрьму.
— Это еще почему? — моргаю, старательно посылая ей интимно-очаровывающую улыбку. По крайней мере, я так считаю. А как на самом деле это выглядит сейчас — понятия не имею.
— Потому что ты на себя не похож. Может, ты все же расскажешь, кто эта Красная женщина?[1].
— Потом, Женя, потом, — процедил я сквозь стиснутые зубы, наблюдая, как осчастливленный Ликой покупатель уходит от прилавка, мужественно неся на вытянутых руках огромную коробку с многофункциональным устройством.
— Подожди, дорогая, — произношу я как можно громче и четче и спокойно подхожу к прилавку, где застыла, глядя на мое приближение, Анжелика Антоновна Егорова.
— Что хотел приобрести покупатель? — задаю контрольный вопрос.
— Мышку и клавиатуру.
— А ушел с многофункциональным устройством. Сегодня, нет, завтра он очнется и придет предъявлять претензии.
— Не придет, — смотрит она на меня вызывающе.
Придет, придет, как миленький. Правда, не из-за претензий, а чтобы еще вокруг тебя поувиваться. Все. Терпение мое лопнуло. «Главное, чтобы не штаны», — прошептал где-то там внутренний ехидный голос.
— Егорова, после рабочего дня прошу зайти ко мне в кабинет.
— Это еще зачем? — спрашивает она дерзко у моей спины.
Ядовито улыбаюсь. Жаль, что Лика моей улыбки не видит.
— Проведем работу над ошибками.
И пусть теперь думает, что хочет!
С чувством исполненного долга, подставляю локоть Женьке.
— Пойдем, дорогая, я жутко проголодался.
