— Стой здесь и считай до тысячи. Не снимай повязку. Нарушишь мою инструкцию, Лера, — моё имя он буквально прорычал и впечатал свою ладонь в мою ягодицу. — Поймаю и отлюблю так, как тебе и не снилось. Поняла? Бе-ло-ва Ва-лер-ия Андре-евна.
Выговорил мое имя отчество и фамилию чуть ли не по слогам. Выделяя каждую букву.
— Улица Машиностроителей, третий подъезд, квартира 26. Это ведь твой адрес? Я всё про тебя знаю, Незабудка. Так что играть со мной не советую!
Когда он назвал мой адрес, по которому я с мамой проживаю, я и вовсе забыла, как дышать. Он ведь даже если уедет сейчас, то в любой момент может снова меня найти и повторить свою выходку! Замерла от испуга, а он добавляет грозным голосом:
— Кивни, если поняла.
Ответить по-другому я не могу, потому что рот скотчем до сих пор заклеен, поэтому и склоняю голову на его требование. А он наконец убирает руку с моих вторых девяноста. Не слишком он спешил сделать это раньше. Проходит ещё несколько секунд, и я слышу удаляющиеся шаги. Он уходит, а я послушно пытаюсь считать до тысячи и дышать рывками. Иначе у меня не получается, потому что, услышав звук отъезжающей машины, потихоньку начинаю всхлипывать. Ноги подкосились, и я осела на землю.
Уткнулась лбом в это дерево, но продолжаю считать. На тысяче ста пятидесяти я наконец сняла повязку. Боялась вдруг он где-то поблизости следит за мной и решит, что я слишком быстро считаю. Сорвала клейкую ленту скотча, больно ободрав губу. Метрах в трёхстах впереди меня под светом фонаря виднелась остановка с разбитой надписью. Завёз почти на окраину. Это одно из самых безлюдных мест в нашем городке.
Осмотрелась рядом с собой и нашла только свой рюкзак. Веревок, которыми он меня связывал не было. Опять же предусмотрительно с его стороны. Забрать их. Проверила содержимое своего рюкзака. Действительно и паспорт, и телефон, и ключи. И даже мой старый кошелёк с несколькими самыми мелкими купюрами. Всё было на месте.
Проведя ревизию, я поднялась с земли и встав наконец на свои нетвердые и дрожащие две, побрела в сторону остановки.
Вроде бы не изнасиловали. Напугали до ужаса. Но ничего из того, что я боялась больше всего, ведь не сделали. Я не знаю можно ли с этим идти в полицию? Но похищение вроде бы у нас карается законом? Я плохо разбираюсь в законах потому что больше интересует ландшафтный дизайн. Но мне кажется, что должно караться. И когда он пригрозил, что может найти, а он может, ведь мне некуда деться из моей с мамой квартиры, то я не на шутку испугалась. Вдруг действительно решит повторить?
Нет он конечно меня не изнасиловал. И вот впервые в жизни я обрадовалась, что настолько некрасивая, что даже маньяки меня гнушаются насиловать. Но мало ли. Вдруг решит передумать? У них ведь как? Просто однажды стукнет в голову, что на безрыбье и рак рыба и вперёд. Ринулся осваивать новую территорию. Хотя с его дебильными методами у этого придурка с ловлей «рыбы» явно никаких проблем не возникнет. И это одна из причин, по которым я всё-таки решаю обратиться в полицию. Чтобы другая на моём месте не оказалась. А ещё нашу официантку Лерку надо предупредить, чтобы осторожнее была. Потому что, судя из его разговоров перепутал он меня именно с ней. Или мне так только показалось. Мы с ней конечно далеко не лучшие подружки. По крайней мере точно не такие, чтобы я её прикрывала ценой своей жизни. Но всё равно меня грызёт совесть ведь рассказав о ней, я по сути скорее всего её подставила. И теперь я боюсь, что этот мужик решит и с ней провернуть нечто подобное или что-то похуже. Потому что в симпатичности нашей второй Валерии сомневаться не приходится. Там яркая внешность буквально в глаза бросается и дело явно может закончиться не одним похищением.
Знала бы я чем это мне обернётся, лучше бы радовалась тому, что просто отпустил и не нарывалась на новые неприятности.
7. Лера
Я тогда, наверное, даже толком ничего не соображала, когда на автобусе добиралась до дома. Вышла на своей остановке и на ватных ногах дошла до своего подъезда. В дверях квартиры меня встретила мать.
— Лер, ты в своём уме? Ты где пропадала целые сутки?
Я изобразила на своей физиономии беспечность.
— Мам, осталась на ночь у Ленки. Потом работа. Телефон ещё разрядился. В общем забыла совсем тебе позвонить.
— Что-то не похоже на тебя, — нахмурилась мама. — Сложно было понять, что я волнуюсь? Хоть бы пару строк написала!
— Извини. Так получилось, — бормочу в ответ и отвожу глаза. Прячу свою «отметину» на лице, прикрывая её волосами.
Мать окинула меня внимательным взглядом и тяжело вздохнула.
— Вымоталась совсем. Иди в душ, потом на кухню ужинать и спать!
— Есть, капитан, — натянула на лицо улыбку и не стала ей рассказывать ни про то, что у меня сегодня выходной. Ни про то, где действительно провела эти сутки. Не хотела её волновать. Ей уже с отцом переживаний хватило. Поэтому только молча выслушала напоминание о её прошлых заслугах:
— Младший лейтенант вообще-то.
Много раз слышала эти военные истории, в том числе и как мать в молодости после того, как вышла замуж за моего папу, поехала за ним, оставив большой город, для того, чтобы жить в каком-то вагончике в поле. Тогда они ещё были военнослужащими и выбора особого не было. Около четырёх с половиной лет назад отец уволился, но вместо того, чтобы начать работать на гражданке сильно запил. Да попросту начал спиваться, и через год с лишним они развелись. Отец уехал на свою малую Родину. А мы с мамой остались здесь. Но мама всё ещё не может выбросить из головы ту часть своей жизни, которую она прожила с отцом. Вот и сейчас я терпеливо прослушала очередную военную байку из её уст, прежде чем скрыться в спасительном помещении ванной комнаты. Закрылась на щеколду и наконец смогла вздохнуть свободно, несмотря на то, что всё тело сотрясала нервная дрожь. Стоило остаться наедине, закрывшись в нашей небольшой ванной совмещенной с туалетом, как всё показное веселье улетучилось из меня от слова «совсем». Включила горячую воду, в надежде на то, что она поможет мне хоть как-то согреться и заглушит мои всхлипы. По щекам опять заструились слёзы. Кое-как стянула с себя одежду заледеневшими пальцами и забралась в эмалированные глубины. Обхватила руками ноги и уткнулась подбородком в колени. Не знаю сколько так просидела, трясясь то ли от холода, пробравшего до костей. Меня ещё в подвале начал сотрясать озноб. То ли дрожала от этого липкого чувства страха? Знаю только, что из транса вывел стук матери в дверь:
