— Не беспокойся, — огрызнулась она, — обязательно придет…
Самодовольство Лавинии было поколеблено, и Одри почувствовала удовлетворение. Она заставит Эллиота придти, даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Она его уговорит, подкупит чем-нибудь. Если же ничего не получится, придумает какую-нибудь новую ложь.
… Просто удивительно, как десятичасовая отсрочка могла поколебать решимость человека. Когда вечером Одри приблизилась к ночному столику у кровати, на котором стоял телефон, руки ее тряслись. Она села на одеяло и уставилась на лежавший на подушке раскрытый телефонный справочник и на обведенную в нем кружочком фамилию.
НАЙТ Э. Г. Единственный Э. Найт в справочнике, живущий в пригороде Эвелон. Это должен быть он.
Сделав вдох и стараясь унять дрожь в руке, она потянулась к телефону, сняла трубку и отстучала на кнопках номер в резком стаккато. На другом конце линии послышалось мучительное «зннн… зннн…».
Может ли он быть дома в шесть вечера в понедельник, взволнованно думала Одри, слушая "гудки. Должен быть, уговаривала она себя. Еще рано идти на обед и достаточно поздно, чтобы вернуться домой, если он уходил в течение дня. В шесть часов вечера в июле в Сиднее было уже темно — зима в полном разгаре. С каждым гудком ее волнение возрастало. Одна ее половина жаждала, чтобы он ответил. Другая надеялась, что он отправился в Швейцарию до конца зимы.
На седьмом гудке кто-то поднял трубку. Одри задержала дыхание.
Мужской голос назвал номер, который она только что набрала.
Она шумно выдохнула задержанный воздух.
— Эл… Эллиот?
Последовало короткое молчание, которое довело внутреннее напряжение Одри до предела.
— Одри? Это вы? — спросил он таким голосом, словно был недоволен ее звонком. Этого ей и следовало ожидать.
— Да, это я, — произнесла она и впала в тягостное молчание.
— Ну так? — попытался он подогнать ее. — Чем я могу быть вам полезен? — Голос его был холоден, и она внезапно поняла, что сейчас выставляет себя в дурацком свете. Но отказаться от разговора было немыслимо. Она не могла предстать перед Лавинией с известием о том, что Эллиот не придет.
— У меня проблема…
— Да? Какая же?
Господи, он и не пытался помочь ей.
Ощущение неминуемой неудачи усилилось и охватило все ее существо. Он наверняка ответит отказом. Зачем ей унижаться и просить о чем-то?
Сердце Одри сжалось от боли. Если бы она была красивой и сексапильной!.. Если бы Эллиот не был богат и нацелился бы на ее деньги, как Расселл… Если бы существовал какой-нибудь способ заставить его действительно захотеть прийти!..
— Вы… вы говорили, что я могу позвонить, если мне понадобится помощь.
— Да.
— Она мне понадобилась.
— Какая именно?
Одри сделала глубокий вдох… и «нырнула».
— Помните, я упоминала, что скоро мне исполняется двадцать один? Ну так вот, это произойдет в следующую пятницу, и Лавиния организует для меня обед у нас дома. Я собиралась пригласить Расселла, понимаете ли, и теперь осталась без пары. Вот я и подумала, что… что… Я надеюсь, вы могли бы восполнить отсутствие Расселла.
В ожидании его ответа она задержала дыхание.
— Мне кажется, я выразился достаточно ясно, Одри, — проворчал он, — что я вовсе не гожусь для того, чтобы заменить Расселла в каком бы то ни было качестве.
Одри была рада, что Эллиот не мог видеть румянец, заливший ее щеки. Ей не понравились произнесенные им слова. И она хотела бы, чтобы он выразился иначе. Ибо они вызвали в ее воображении удивительно яркие и возбуждающие образы.
— Не можете ли вы пригласить, кого-нибудь еще? — спросил он расстроенным голосом. — Кого-нибудь вашего же возраста?
— Да нет, — ответила она, делая огромное усилие, чтобы взять себя в руки. — Никого, кем я могла бы гордиться. Неужели вы не понимаете, Эллиот, что я хочу гордиться своим гостем? Это… это очень важно для меня. — Одри почувствовала, что ее последняя просьба была ударом ниже пояса. В отчаянии она преднамеренно сыграла на способности Эллиота сострадать.
В его вздохе послышалась покорность:
— Да, я понимаю. К сожалению… Хорошо, Одри. Скажите мне свой адрес и когда вы меня ждете. И мне неплохо, пожалуй, было бы знать вашу фамилию. Мы ведь так и не были представлены друг другу.
Успех принес не только ощущение победы, но и новое волнение. Он придет. Он действительно придет! Дрожь неудержимого возбуждения прокатилась вверх и вниз по ее позвоночнику.
Все же она сумела выговорить адрес своего дома в Ньюпорте, свои полное имя и фамилию — Одри Генриетта Фарнсуорт. А также номер своего телефона на случай, если какая-нибудь катастрофа помешает ему прийти. Но, господи, молилась она, пожалуйста — никаких катастроф!..
— Могли бы вы появиться здесь вскоре после семи? — бездыханно спросила. — Перед обедом у нас будут коктейли. Ах да, наденьте смокинг. Вечер вполне формальный.
Когда он заколебался, она обеспокоенно спросила:
— У вас ведь есть смокинг, не так ли? Он явно улыбнулся, когда ответил:
— Да, Одри, у меня есть смокинг.
— Я так и думала. Принимая во внимание…
— Что — принимая во внимание?
— Что вы богаты и… э… очевидно, склонны к общению.
— Не очень-то я склонен к этому в последнее время, — пробормотал он. — Хотя, вероятно, мне следовало бы больше быть в обществе. А что будет надето на вас, Одри? Формальный вечер предполагает длинное платье?
— Длинные платья уже не в моде. В ходу длина по икры. Я пока еще не знаю, что надену. В четверг после работы мы собираемся с Лавинией за покупками. Быть может, я куплю что-нибудь блестящее. Лавиния говорит, что блестящее сейчас в моде.
Одри замолчала, чтобы перевести дыхание. Она не отдавала себе отчет в том, что лепетала, — нервы иногда играли с ней такую шутку.
— Вам не приходило в голову, что модное не всегда может подойти вам? — ворчливо заметил он. — Или что Лавиния может выбрать нечто подходящее ей, но не вам?
— Да, — созналась она. — Такое мне приходило в голову.
— Так почему бы вам не купить что-нибудь себе самой, то. Что понравилось бы вам?
Эта мысль слегка как бы опьянила Одри, ибо она совершенно не была уверена в своем вкусе.
— Мне бы, конечно, хотелось, — ответила она несчастным голосом. — Беда в том, что я… никогда не знаю, что купить. Продавщицы постоянно уверяют, что мне идет все, и в результате я прихожу в полное замешательство. Недавно я сама купила себе вечернее платье, а Лавиния назвала его чудовищным. Сказала, что на мне оно выглядит безжизненным и мрачным.
— Какого оно цвета?
