Мне было немного стыдно перед солдатами, ведь им котлет не хватило. Собственно, руши уносили с собой почти все. Заслужили. Ужинать с нами они отказались, и так столько часов терпели дискомфорт ради моих проблем. Отведали вместе со всеми котлеток, выразили свой восторг громким чмоканьем и засобирались. Едва дождались, пока остальное упакуем в стазис. А мяту я прямо при них срезала. Как же теплицу не показать!
Гунар и Витто тоже были довольны совместным с ушастиками мозговым штурмом, но результат трудов, увы, не показали, дескать, временный, на основе одного из накопителей, которые достались магистру во дворце. Пришлось смириться и ждать, когда Рор и Бор вернутся с более подходящими минералами. И стационарным камнем вызова.
— Не огорчайся, Нинок, — утешал меня Бор, — считай, что тебе повезло. Нагоняй от бабушки Пины пока откладывается.
Вот спасибо, друг чудесный, утешил. Сама знаю, что задолжала гостеприимным рушанкам.
Ох, скорее бы пройти рубикон под названием визит в степь. Устала уже переживать.
Часть 3
Эх, славно руши погостили! Эффективно.
Отголоски азарта, с которым мастера металла продирались сквозь мои иномирные идеи, жили в душе яркими искорками — хотелось творить. Или хотя бы сотворить чего-нибудь такое — эдакое. Но увы. Ни ресурсов, ни идей. Руши ушли и жизнь опять стала дождливо-серой, налаженной и… скучной, правда, немного разбавленной забавами с мясорубкой. На этом эмоциональном подъеме я и ринулась учиться печь хлеб.
И, опять, увы! Порыв разбился, как яйцо о край сковородки. Точнее, о два непреодолимых препятствия. Первое — экономическое. Дорого. Если и затевать хлебопечение, то не ради котлет. Второе — к такому глобальному по трудоемкости процессу я просто не готова. В кладовой лишь прожиточный минимум муки, и, пока клятый дождь не закончится и не пойдут в город караваны, пополнения ждать неоткуда. А матчасть? Да такой объем теста и замесить-то негде. И чем можно вымешать, тесто, скажем из мешка муки? Веслами? А лодку вместо лохани? Так и лодки нет.
Значит, хлебную, и заодно — пельменную, эпопею отложим до лучших времен. А пока солдаты с упоением крутили голубцы и утешались тефтелями под белым соусом, благо, сметана в стазисном ларе еще имелась.
Как-то само собой вышло, что Витто повадился есть на кухне, потому как Байдан упорно не желал перемещаться за офицерский стол. Магический резерв нашего возрожденца рос, но осознание себя магистром, а не кухарем, притормаживало. Не мог, бедняга, преодолеть привычку сторониться офицеров, и все тут! Зато в остальном… дорвался человек до любимой магии, то и дело улетая в творческие эмпиреи. Это никого не раздражало, ни кухарок, ни солдат-помощников. Народ лишь по-доброму перемаргивался, дескать, гляди-ка, опять… и указывали друг другу на кухаря, который вместо того, чтобы очищать печь-камень скребком (остаться при старых обязанностях было твердым решением Байдана) выделывал немыслимые комбинации из пальцев, забыв про основную задачу. Так уход за печь-камнями и их подзарядка плавно перекочевали к Дуку и Баду. Они не возражали. После кузни работа на кухне — санаторий. И копеечка, опять же. От оплаты, правда, Дук твердо отказался, и так, дескать, столуемся задаром. Да еще так вкусно и сытно. Бад, вон, даже в рост тронулся на знатной кормежке. Нет, денег за такую ерунду они не возьмут, совесть нужно иметь. Ну, он отказался, а я отложу.
Хотя, работу в кузне парни себе придумали, пользовались присутствием Киры и ее уникальными навыками в закалке-заточке. Всяких совочков-копалочек мне для теплицы наделали, да в теплице повозится и без меня желающих хватало. Вот и славно, все-таки, как не любила я на Земле в земле ковыряться, так после воскрешения не сподобилась. Парни делали ножи, лопаты, топоры и прочую мелочь, которая так облегчает жизнь селянина. С помощью ветеранов и Киры дело шло, но хороший топор из металлолома не отольешь, и косу-литовку с кондачка не склепаешь. Сейчас парней выручали записи отца, эдакий гримуар кузнеца-литейщика, этим пока и пробавлялись. Вот бы к рушам их в учение… Утопия, конечно, но помечтать-то можно.
Кира делила свое время между тренировками, кузней и бассейном в мыльне. Там она торчала все вечера напролет — трепалась с Шигеру по служебному артефакту. Загадочная такая ходит, явно что-то утаивает, но Сара не беспокоится. Значит, просто лирика. Девочку понять можно — скучает.
Кто б меня понял, я тоже скучаю! Хотя мой избранник все время у меня перед носом. Витто, дурень благородный, охотно со мной разговаривал, если беседа случалась общей, был безлико мил и внимателен, но больше — ни-ни. Даже когда случалось остаться наедине. Как говорится, ничего личного. Сара и Гунар при поддержке Лондара, пытались мне втолковать, что магистр — человек порядочный, и пока не будет хотя бы какой-то ясности с Переправой, свою заинтересованность выказывать не станет. А заинтересованность (зря, детка, беспокоишься) очевидна всем троим, и не только. И мне надлежит принять позицию этого достойного человека со всем уважением (читай: не лезть с инициативами). А то я не знаю! Это они намекали на ту случайную встречу под шпилем.
Сара — милейшее создание, и я очень ее люблю, очень! Но ее вездесущность и всепроникаемость иногда раздражают!
Ну, захотелось усталой женщине одной побыть, воздуха свежего глотнуть. В такую погоду кого на смотровую площадку понесет? Серый камень, серая стена дождя, серый горизонт… Но, все равно, чудесно! Приятно вспомнить, что мир не ограничен стенами крепости. Даже запела вполголоса, на секунду подивившись вывертам подсознания. «Осенью, в дождливый серый день, проскакал по городу олень… и, казалось, будто бы над ним, становилось небо голубым».
Эта строчка была сейчас самой важной и с таким упоением пелась, наполняя душу легкостью и верой! Экстаз был разрушен ощущением чужого взгляда. Осмотрелась — никого. Чертовщина, однако. Меня взглядом не проймешь, даже косым: привыкла быть на глазах у десятков людей. А тут ощущение, что меня прямо-таки едят. То ли чуйка сработала, то ли кто-то из богов подначил голову поднять, а в своде потолка обнаружилось отверстие. Странное такое, как люк на чердак, только овальное. И в этом овале, как в большой раме — лицо Витто. На лице удивление, и, пожалуй, досада. А потом этот нехороший человек ухмыльнулся. Задорно и по-мальчишески. И это наш вечно сумрачный магистр? Уж не надо мной ли он смеется? Тренированное пространственное воображение быстро нарисовало картинку. Вид с высоты трех метров: куль из толстого одеяла, из центра торчит моя задранная вверх мордашка. Рот от удивления приоткрыт, глазки, и по жизни круглые, вытаращила, лобик трудными мыслями морщу.
Х-хоспади, как смешно! Обхохочешься! Вит неуверенно засмеялся в ответ. Ну, вид снизу тоже был прикольным. На паука похоже. Ой, не могу! Волосы, собранные в высокий хвост, свесились и снизу выглядели, как растрепанная трудами, малярная кисть. Черная.
— Ты надо мной смеешься?
— Ты зачем туда залез?
Вопросы прозвучали в унисон, вызвав еще один приступ смеха. Наверное, наверное, мы оба «поймали смешинку», потому что прыснули тоже синхронно.
