Самому дядьке на вид лет пятьдесят. Брюхо — во! Такой арбуз, что даже не представляю, как он ходит.
А он и не ходит, а переваливается, подобно гусю.
Морда красная, нос — картошкой. Губы не видно из-за густой рыжей поросли. Неопрятный и внешне похож на злого персонажа — Карабаса-Барабаса.
И ещё вижу одного мужика — он крепкий и низкорослый, разделывает мясо.
Получается, вместе с поварятами, шеф-поваром и мясником на кухне работает семь человек.
Около отдельной печи, где уже жарятся несчастные белки и ежи, суетятся двое поварят.
За столом работает пекарь, здесь же, рядом с ним машет топором мясник, гремит тарелками мальчик-посудомойщик, красными от холодной воды руками намывая посуду.
Ещё один слуга неустанно таскает дрова — для замковой кухни их нужно очень много.
Ни фартуков, ни колпаков, ни-че-го.
Да здравствует дизентерия и прочая гадость!
Так дело не пойдёт, дорогие мои служащие. Я грязи в своём доме не потерплю.
На меня сначала никто внимания не обращает. Не успеваю поздороваться с поварами и вежливо поинтересоваться, как обстоят дела, как кое-что ужасное происходит.
В шоке вижу, как шеф-повар, ни с того ни с сего, выхватывает из-за пояса хлыст и начинает в то же мгновение пороть двадцатилетнего пацана-пекаря по спине!
Удар!
— А-а-а-ай! — кричит парень.
Хлыст рассекает спёртый воздух и жалит парня снова! Звук выходит страшный — стреляющий.
Тот вскрикивает от боли громче и выгибается дугой. Несколько капель крови попадают на тесто и белые от муки руки парня.
Все, кто находится на кухне, вдруг вжимают головы в плечи, и желают казаться маленькими и незаметными.
Трусы!
Бородач орёт басом, брызгая слюной:
— Ах ты, падаль! Снова хлеб по своим рецептикам месишь! Я тебя предупреждал! Инмарий мне свидетель, у меня терпение лопнуло!
— ЧТО. ТУТ. ПРОИСХОДИТ?!
Ого! Не думала, что в таком хрупком и изящном теле, скрывается мощный и сильный голос. Как любят говорить профессиональные певцы и музыканты — мясистый и глубокий.
У меня от гнева, словно дыхание дополнительное открылось, чтобы мой вопрос услышали за лесами, за горами. А уж на этой загаженной и антисанитарной кухне уж и подавно.
Вдруг все замирают, и образуется звенящая тишина. Лишь слышно как шипят угли, и гудит в очаге жадный огонь.
— Госпожа графиня?.. — басит шеф-повар.
Нет, блин! Императрица всея Руси, болван!
— Не похожа? — задаю вопрос ледяным тоном, от которого у самой мороз по коже. — Отвечай, пёс плешивый!
И чувствую, что-то происходит.
Все присутствующие тоже вздрагивают и пригнут ниже свои бедовые головы.
Градус в кухне понижается, и я откровенно ощущаю, как воздух становится холодным.
До меня не сразу доходит, что это дело рук моих. Точнее — голоса.
Но когда осознаю, то усилием воли сохраняю спокойствие и не выдаю своих эмоций. Лицо кирпичом и всё прекрасно.
— Госпожа графиня… Мы обед готовим, — молвит дрожащим голосом бородач.
И таким жалким вдруг он стал и заблеял, аки овца, точнее, овец… Блин. Не овец, а баран. А у меня злость внутри клокочет и требует немедленного выхода наружу. Но нельзя, нельзя. Память Изабель упрямо молчит и ничего не подсказывает… Что же это? У меня волшебный голос? Или нечто другое?
«Охохонюшки-хо-хо! Будь осторожна», — говорю сама себе.
— Иди сюда, — говорю парню, что получил незаслуженных плетей и маню его к себе пальцем.
Обвожу взглядом слуг:
— А вы продолжайте работать.
Шеф-повар, очевидно, думает, что я сейчас буду наказывать провинившегося парнишку, и ехидно улыбается тому вслед. Тот тоже так думает и обречённо идёт ко мне, шаркая деревянной обувью по застеленному соломой и камышом полу.
Но они оба ошибаются.
Поворачиваюсь спиной и иду прочь из кухни. Парень следует за мной.
Глава 4
* * *
Изабель Ретель-Бор
— Как твоё имя? — интересуюсь у парня на ходу.
Я иду в малую гостиную, туда, где, как подсказывает память Изабель, графиня принимала гостей (крайне редко).
— Омм… Омар… — произносит повар, заикаясь и очень тихо. Я едва слышу его.
— Омар, значит, — улыбаюсь по себя. — Как символично.
— Госпожа графиня… Простите мою дерзость… Клянусь вам, этого больше не повторится… — шепчет он. — Только не прогоняйте… Отсыпьте плетей. Подвесьте над выгребной ямой… Опалите мои пятки… Да только не гоните прочь…
Э-э-э… Чего?!
Оборачиваюсь резко и смотрю на Омара удивлённо.
— С чего это ты решил, что я собираюсь гнать тебя? И ещё эти ужасы, о которых ты рассказываешь — выброси их из головы, понял?
— Вв… вы не прогоните меня, правда? — не верит своему счастью Омар.
— Нет, — жму плечами и иду дальше.
Малая гостиная выглядит… печально.
Эх, пылесос бы сюда супермощный, да тонну «Мистера Пропера» со всевозможными тряпками и губками.
Вздыхаю и величественно опускаюсь в кресло. Именно на то место, где обычно сидела моя предшественница.
Тело помнит, как нужно садиться изящно и как держаться перед собеседником.
Это хорошо.
Парень стоит передо мной, опустив голову и собрав вместе ладошки у пояса.
Вид — виноватый и, несмотря на мои заверения, что не прогоню его, всё равно сквозит во всей его позе печаль.
— Скажи-ка мне, Омар, что так гневался главный повар? — спрашиваю парня.
Помощник повара переступает с ноги на ногу и начинает мять свою рубаху, которая и не рубаха уже, а заплата на заплате.
— На меня смотри, — приказываю ему.
Нехотя, но Омар поднимает на меня взгляд.
— Сильно спина болит?
— Нет, госпожа графиня.
— Эй! Иди-ка сюда! — кричу служанку, которая пытается шустро проскочить мимо открытых дверей, но я вижу девушку.
Она замирает на мгновение, а потом спешит ко мне.
— Слушаю вас, госпожа графиня, — кланяется мне миловидная служанка.
— Найди Элен и скажи ей, что я приказала срочно привести целителя. Только предупреди её, что целитель не для меня. Для повара. Поняла?
— Да, госпожа графиня, — присела она в поклоне.
— Иди и поспеши, — отправила её со своим поручением.
