Он и сам понимал, что его гипотеза противоречит всему тому, что он говорил прежде. Но он вовсе не стремился ее в чем-то убедить. Просто переливанием из пустого в порожнее ничего не добьешься, а ей срочно надо к врачу. Нет, пожалуй, ему первому необходима медицинская помощь.
Она сидела на кровати, погрузившись в свои мысли. Он погладил ее по плечу, накрытому одеялом, и поднялся.
— Ложись и ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо. Я скоро вернусь.
Она осторожно приподняла голову.
— Слушай, мне… мне страшно.
— Страшно?
— Ты собираешься оставить меня одну с такими деньгами?
Он понял, что она имела в виду.
— Хочешь, чтобы я запер квартиру на ключ?
— Иначе я не усну.
— Хорошо. Где-нибудь наверняка есть ключ. Я поищу.
Пространства для поисков осталось не так уж много. Кухню он уже обшарил сверху донизу. Вряд ли ключ может находиться в ванной или в туалете, остается эта комната. На столе, с которого упала ваза с цветами, больше ничего не было, из мест, где может что-либо храниться, на глаза попался лишь маленький выдвижной ящик в подставке для телевизора.
Он вдруг осознал — ни у него, ни у нее нет никаких личных вещей. Попадись ему под руку, допустим, дамская сумочка, он бы, разумеется, сразу вспомнил о ее назначении.
Подставка для телевизора была из самых примитивных, с двумя отделениями — для видеомагнитофона и кассет. Но в них было пусто, только по краям мелкие опилки.
Присев, выдвинул нижний ящик.
В нем находились три предмета. Он не успел отметить, какой из предметов первым попался на глаза, в каком порядке вспомнил, как они называются. Главное — он их видел. В этом он не сомневался.
С силой задвинул ящик. От резкого толчка телевизор качнулся.
Осторожно посмотрел через плечо. Она ничего не заметила. И ничего не сказала.
Он опустился на пол. Его вновь охватила дрожь, ладони вспотели. Вытер ладонью лоб, перевел дыхание и вновь выдвинул ящик.
Ближе всего лежал ключ. Маленький ключик — он не занимал много места. Все остальное пространство в ящике занимали два других предмета.
Пистолет.
Черный, с металлическим блеском пистолет лежал немного наискосок, точно перевернутая буква «Г».
Вряд ли боевой — модель. Он даже подумал, что в таком случае дуло должно быть запаяно. Но откуда он знает? Неужели увлекался подобными вещами?
Желания брать в руки пистолет не было. Не дай бог, нажмешь ненароком на курок, и он выстрелит. Если предохранитель, да, так, кажется, это называется, на месте, бояться нечего, но он понятия не имел, где у пистолета предохранитель, как он выглядит, и каким образом узнать, что он «на месте». Вытащив ящик полностью, положил на колени. Пригнув голову, заглянул в дуло.
Не запаяно.
Значит — настоящий?
Сердце застучало в ушах. Стало трудно дышать, жара в комнате показалась невыносимой. Несмотря на это, его пробрал озноб. Словно к копчику прижалась холодная, как лед, рука. Эта рука росла, забирая из тела тепло.
Ключ и — пистолет.
Наконец, третий предмет. Тонкое полотенце. На нем лежали первые два. Всего лишь полотенце.
Однако, если глаза не обманывают, полотенце испачкано. Едва заметное, точно въевшееся бурое пятно.
Какая-то грязь. Совсем как высохшая кровь. Он вытер вспотевшую правую руку о штаны. Нельзя чтобы ладонь была липкой. Но казалось, сколько ни вытирай, суше не становится.
Прикоснувшись к пистолету, почувствовал холодок. Почудился маслянистый привкус во рту.
Главное, не притрагиваться к курку, безопаснее всего взять за ствол. Осторожно, чтобы не направить дуло ни на кровать, ни на себя. Извернувшись так, точно исполнял акробатический трюк, он наконец достал пистолет из ящика. Прежде чем положить на пол, невольно задержал дыхание. И точно торопясь снять напряжение, резко схватил полотенце.
Развернул. Неровные пятна, как абстрактная картина, на которую пожалели краску. Поднеся полотенце к носу, почувствовал неприятный запах.
— Это кровь. Да?
Он буквально подскочил. Приподнявшись на кровати, она смотрела него, мертвенно-бледная.
Почти инстинктивно он сжал колени, чтобы скрыть лежащий на полу пистолет. Но ее глаза были устремлены на полотенце и, казалось, не замечали ничего остального.
— Это было в ящике?
Он кивнул. Она нахмурилась и, придерживая рукой голову, слегка подалась вперед.
Он передал ей полотенце, и она стала его внимательно рассматривать. Поднесла к носу и скривилась.
— Воняет, это — кровь.
— Откуда ты знаешь?
— Любая женщина знает.
Она вернула ему полотенце и, сделав над собой усилие, села. При каждом движении в голове гудело, как при сильной мигрени.
— И ты все еще думаешь, что нам ничто не угрожает? — сказала она с мукой на лице. Глаза покраснели, в них блестели слезы.
Он молчал. Он колебался, следует ли раскрыть все карты.
— Прошу тебя, не ходи в больницу. Мне не так уж плохо.
— По твоему виду не скажешь.
— Во всяком случае, не сейчас, нам надо немного успокоиться. Подождем до вечера. Глядишь, за это время чего-нибудь вспомним. Хорошо?
Он положил руку на спинку кровати и посмотрел ей в глаза. Может быть, и в самом деле не стоит сейчас оставлять ее одну.
Нет, надо быть честным. Мне страшно выходить на улицу. Я не знаю, что меня там ждет.
— Будь по-твоему, — сказал он.
Убедившись, что она вновь легла, он поднял с пола пистолет. Завернул в полотенце и, немного подумав, запихнул в кровать, между матрасом и пружинами. Оставлять пистолет в ящике опасно — кто-нибудь может найти.
Ключ сунул в карман штанов.
Пройдя в кухню, прежде всего удостоверился, что ключ подходит к входной двери. В ванной сунул голову под кран и пустил холодную воду. Намокла даже майка на спине, но немного взбодрился.
Когда вытирал голову полотенцем, вновь в глаза бросились загадочные знаки на руке. На них попала вода, но они не расплылись.
«Успокойся, успокойся, — твердил он себе. — Правильно она говорит: надо немного осмотреться и со временем все разъяснится». Повесив полотенце, посмотрел в зеркало. Судя по лицу человека, глядящего из зеркала, он не слишком верил в благополучный исход.
Единственное, что он понимал: нельзя идти ни в больницу, ни в полицию.
Время — два часа двадцать семь минут. И это только начало.
5
Гостья, как и договаривались, пришла ровно в три часа.
