— А что мне, по-твоему, делать? Пойти на распродажу, заплатить пятнадцать? Не обращать внимания на пропотевшие подмышки? — Она безнадежно зашипела. — Ну ладно, я его все-таки на распродаже купила. Вдвое дешевле, прекрасная сделка.
— Шестьсот фунтов на распродаже? Где это, скажи на милость?
— У Харви Николса.
— Между Оксфордом и Найтсбриджем, — выразительно провозгласил Эндрю, — куча других магазинов. Среднего класса.
— Безобразные устаревшие модели. Спасибо.
Он не выиграл раунд. Женская логика. Ладно. Уже облегчение, что они наконец-то заспорили о тривиальной проблеме женской одежды. Эндрю встал:
— Пойду взгляну на Карлу. Жди здесь.
Осторожно поднялся по лестнице, приоткрыл дверь.
Не слышно ни звука.
— Золотко! Я заскочу ненадолго в винную лавку в Бамфорде. У нас джин кончается.
Нет ответа. Узкая полоска света с площадки, проникшая в комнату, высветила пузырек на тумбочке у кровати. Наверное, приняла снотворное, сразу заснула. Проспит до утра. Хорошо.
Он вернулся на кухню, с облегчением видя, что Кейт не исчезла. Шарит в холодильнике.
— Оставь! — приказал он. — Я дам денег на ужин в «Короне».
— Ладно.
Тон беспечный. Вроде чуть образумилась. Хотела припугнуть его и преуспела. Теперь готова вести себя прилично. Все будет хорошо. Эндрю улыбнулся, похлопал ее по плечу:
— Тебе будет там очень удобно.
Приехав на место, он сразу же понял, что был слишком оптимистичен. Сам-то нечасто заглядывал в «Корону», хотя заведение занимает видное место в центре города, мимо не пройдешь. Снаружи здание всегда казалось ему симпатичным.
Войдя внутрь, Эндрю передумал. Кругом все решительно старое. Судя по виду, обстановка середины тридцатых годов. Здесь останавливаются торговые агенты и проезжающие, у которых поздно вечером забарахлила машина. В администраторской темно, из открытой двери бара несет табаком и пивом.
Кейт оглядывалась с нескрываемым отвращением. Закинула на плечо рюкзачок и спросила:
— Значит, здесь?
— Ничего. Наверху не так плохо, — заверил он ее максимально бодрым тоном, помня, что наверху никогда не был.
Узколицый остроглазый юнец в черных брюках, рубашке с галстуком-бабочкой и причудливом жилете вынырнул из бара, привлеченный голосами.
— Добрый вечер, сэр, чем могу помочь?
Эндрю, уже раздраженный окружающей обстановкой и запахами, еще сильней взбеленился из-за манер и внешности юнца, особенно из-за его волос, торчавших иглами дикобраза.
— Я хочу номер снять! — бросил он. — Кто дежурит? Вы?
— Прошу прощения, сэр. Я бармен. — Слова сопроводил косой взгляд, словно парень угадал мнение Эндрю и насладился маленькой местью. — Регистратор будет через секунду.
Бармен кратко кивнул, смерил Кейт долгим оценивающим взглядом и вернулся к работе среди зеркал и бутылок.
— Осел, невежа… — пробормотал Эндрю.
Наконец из конторского кабинета вышла девушка, встав за стойку, пристально на них поглядела. Эндрю прокашлялся и спросил:
— Есть свободный номер?
— На двоих? — прощебетала регистраторша, переводя взгляд с него на Кейт и обратно.
— На одного.
— Ох, конечно. — Она оглянулась на доску с ключами и слегка удивилась. — Остались только двойные.
— Тогда двойной! — почти рявкнул Эндрю. — Боже милостивый, что здесь с вами со всеми стряслось? Зачем спрашивать, зная, что остались только двойные?
Девушка шлепнула на стойку маленький печатный бланк.
— Заполняйте.
— Дай мне, — шепнул он Кейт. — Сам зарегистрируюсь. Лучше не оставлять твое имя и адрес.
Она равнодушно пожала плечами. Он вновь почувствовал себя жалким ничтожеством. Это быстро входит в дурную привычку. Теперь надо как можно скорее от нее отделаться, насколько позволят приличия.
Он вытащил бумажник, а из него кредитную карту.
— Внесите сюда плату за номер и прочее, за еду и остальное.
Регистраторша старательно записала номер кредитки, потом повернулась и сняла с крючка большой старомодный ключ.
— Шестой номер наверху, на втором этаже, в конце коридора.
Носильщиков в «Короне» не водится. Сам тащи багаж и отыскивай комнату. Или девушка за стойкой тоже за что-то мстит?
Они поднялись по темной лестнице, проследовали по узкому коридору. Антикварный замок в двери шестого номера уступил ключу после некоторого сопротивления.
— Убожество! — прокомментировала Кейт, шагнув за порог и бросая рюкзак на кровать.
— Не так плохо! — воинственно возразил Эндрю.
По правде сказать, могло быть гораздо хуже. Комната большая, кровать двуспальная. Наверное, у них вообще нет односпальных, злобно подумал он. Спрашивают из принципа.
Был там большой старый гардероб, чудовищный телевизор, ниша с умывальником за занавеской. На столе поднос с чаем и кофе в пакетиках, бутылочками консервированного молока, электрическим чайником. На стене две репродукции викторианских картинок с изображением охоты на лис. На одной с подписью «Выезд» нарисована бодрая лошадь с всадником-денди в красном сюртуке. На другой под названием «Возвращение» та же пара — лошадь грязная, обессилевшая, всадник тащится рядом пешком. Насмешка над Эндрю.
— Ванная, должно быть, в коридоре, — поспешно сказал он. Успел мельком по пути заметить. — Ну, тебе будет вполне удобно. Поужинай здесь. — Посмотрел на часы. — Осмелюсь предположить, что обслуживают до девяти. Завтра я тебя встречу в салоне внизу около половины одиннадцатого, хорошо? Сможем подольше поболтать.
— Разумеется. — Кейт села на край кровати, попрыгала на пробу.
Эндрю снова вытащил бумажник.
— Все здешние счета пойдут на мою карточку, а вот тебе наличные на всякий случай. — Протянул тридцать фунтов — все, что с собой было.
Она без благодарности сунула бумажки в карман.
— Впрочем, деньги не понадобятся, — продолжал он. — Я хочу, чтобы ты сидела в гостинице, не бродила по Бамфорду. Не знаешь города, заблудишься… или еще что-нибудь.
— Ты имеешь в виду, встречусь с кем-нибудь в пабе, начну выкладывать похабные подробности. — Оскорбительный тон вернулся.
— Не имею. Ради бога, Кейт! Ты же знаешь, я действую в лучших твоих интересах. — Хотел сказать «люблю тебя», но знал, что она лишь презрительно посмеется. И сказал: — Ты мне очень, очень дорога.
Она тихо, спокойно ответила:
— Я тебя всегда любила. Считала самым замечательным в мире.
— Любила!.. — переспросил он. — Почему в прошедшем времени?
