Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Рихарду тут нравилось. Для ловца — идеальное место. Всегда есть работа. И здесь, можно надеяться, его не достанут.
За рекой топорщился красными ветками призрачный лес, где уже сейчас, на закате, виднелись обрывки тумана. А совсем далеко вырастала гора. Такая огромная, что, казалось, с ее вершины можно шагнуть прямо в небо.
Вернувшись взглядом к реке, Рихард нашел свой дом — обычная жестяная крыша в конце переулка. В нижней части города дома жались друг к другу, словно греясь в ненастье, но его дом стоял особняком. Как и он сам.
Рихард пошел вниз по улице, постепенно ускоряя шаг. Он выделял три категории людей, готовых добровольно смотреть в глаза ловцу. Первые — просто дураки. Глаза их словно мелкая лужица. Иногда мутная, иногда чистая – не угадаешь. Вторые — святоши. Наивно уверенные в собственной непогрешимости. Закрывающие глаза на свои недостатки и уверенные, что и другие их не видят. Такие часто впадают в истерику после… Третья категория — люди, готовые за деньги на все — даже показать свою изнанку ловцу.
Но бывают и те, которые не попадают ни под одну из категорий.
Карна не была дурой, не строила из себя святую и в деньгах не нуждалась. Но все же посмотрела ему в глаза.
Конечно, была еще Грета. Совершенно особенный случай. Пока он разбирал вещи в гостевой, она бубнила и предсказывала очередной конец света в отдельно взятом доме ловца. По ее словам выходило, что с появлением Карны его ждут большие перемены. Но несмотря на все шрамы, оставшиеся на его теле и душе, он отчего-то надеялся, что перемены будут к лучшему.
7
Раскладывая свои вещи в шкафу ловца, Карна еле сдерживалась, чтобы не ущипнуть себя за руку. Ночью у нее не хватило сил, чтобы разобрать чемодан, — она провалилась в сон без сновидений, едва голова коснулась подушки, и вот теперь ей казалось, что она так и не проснулась. Неужели все это по-настоящему? Она теперь живет в чужом доме, спит в чужой постели. Она работает! И ей будут платить деньги!
Отец перевернулся бы в гробу, но его кремировали, как и мать. Сейчас мало кого хоронили по старинке, предпочитая очистительный огонь. Карна развеяла их пепел в саду за домом. Как всегда, вспомнив родителей, Карна прошептала быструю молитву, пожелав им покоя. Всем известно, что нельзя тянуть умерших назад. Они ушли в иной мир, уплыли вверх по белой реке, и не надо звать их лишний раз.
В бумагах ловца она нашла классификацию нави. Навь, навьи, навки — в народе живых мертвецов называли по-разному, суть от этого не менялась. А вот для ловца все укладывалось в четкую схему, где каждый мертвец, вернувшихся в мир живых, имел свой вес — серебром. Ведь чем сильнее навь, тем больше ловцу платили.
Самые простые навки — обрывки душ, нашедшие вместилище в животных. За них ловец брал от десятки, но иногда доходило и до пятидесяти. В расходах, потребовавшихся для уничтожения низшей нави, именуемой дрючом, числились восемь шендеров за медвежий капкан, два — за цепь восьми метров длиной, лампадки с маслом шесть штук по десять пентов и еще пятьдесят пентов ушло мальчику Осипу за десяток крыс. Десять шендеров ловец обозначил как необходимые траты для восстановления равновесия. Остальное, по-видимому, ушло на его гонорар.
Навь повыше уровнем принимала человеческий облик. Вотумы.
Незаконченное дело, невыполненный обет, долг или месть — что-то тянуло душу с того света, и появлялся вотум — временное вместилище души. За них ловец брал от пятидесяти. Но, судя по бумагам, они появлялись куда реже простых навок, и Карна толком не понимала — откуда. Вотумы выглядели так же, как и прежде, до смерти. Но если их тела сожгли или закопали, придавив кладбищенской плитой, то откуда бралась новая оболочка? Она слышала байки, что вотумы выходят прямо из черной реки, на которой стоит Рывня. Может, так и есть, иначе зачем бы нужны караулы на набережной по ночам?
Расходы на убийство вотумов Рихард не обозначал. Просто брал плату. Но Карна заметила, что по бумагам после встречи с вотумом у ловца обычно было несколько дней выходных, а то и неделя.
И высшие навьи — души, вернувшие себе свои настоящие тела. Карна нашла лишь три таких дела в бумагах Рихарда. Двое упоминались в итоговом отчете, и за каждого ловец получил по пятьсот шендеров. А вот третью навь ловец уничтожил в этом году. «Олаф Златоглазый, около ста тридцати лет, доминирующая страсть — похоть. Обитал в ельнике у торговой дороги. Найдены останки более сотни человек, для дальнейших поисков прошу предоставить полицейский наряд…» Почерк у Рихарда был резкий и угловатый, но читался легко, и Карна, проведя всего час за бумагами, вполне представляла, с чем ей придется работать.
Грета ушла сразу вслед за ловцом. Перед этим они шумели в спальне напротив, беззлобно ругаясь и шпыняя друг друга. А теперь она осталась одна. Что-то скрипнуло, и Карна быстро обернулась, страшась увидеть за спиной какого-нибудь монстра, на которого надо идти с медвежьим капканом... Никого не было. Белые стены, темный пол, шпингалет на двери — тонкий, как насмешка.
Она повесила в шкаф последнюю блузку, и в чемодане осталась лишь черная рамка. Карна вынула ее, погладила знакомые черты на фотографии. Эдмон подарил ее после помолвки. Мама настояла на том, что Карна должна сперва окончить институт для благородных девиц, и поэтому помолвка растянулась на целых два года. Эдмон ждал, и она ждала… Так глупо. Знать бы, что так выйдет… а теперь осталась лишь фотокарточка, на которой не видно, какой яркой зелени были его глаза, и как блестели бронзой кудри…
Внизу снова что-то скрипнуло, и Карна, вздрогнув, едва не выронила рамку. Глубоко вдохнула, успокаиваясь, и поставила фото на полку у кровати — туда, где раньше стоял череп, а потом вышла из комнаты. Постояв в коридоре, она не справилась с искушением и толкнула дверь напротив.
Комната оказалась узкой и темной, к тому же выходила окнами на улицу, откуда доносился шум и ругань. Кровать, шкаф и череп на подоконнике, глядящий прямо на Карну, — вот и вся обстановка.
Она быстро вышла и плотно закрыла за собой дверь. Вернувшись в свою спальню, схватила сумочку, обула ботинки и вскоре уже стояла на крыльце, жмурясь от ярких красок заката. Металлический знак ловца, висящий на козырьке над крыльцом — круг, вертикально перечеркнутый кинжалом, — ярко сиял в последних лучах солнца.
Скоро время ужина, который она обещала приготовить, а значит, лучше бы ей поторопиться. Поправив шляпку и застегнув плащ на все пуговицы, Карна спустилась по ступенькам и быстро пошла вверх по улице. Заметив наемный экипаж, махнула рукой, и усатый кучер тотчас направил к ней облезлую рыжую кобылку. Остановившись, он слез с козел, снял фуражку, обнажив пятачок лысины, обрамленный сальными русыми космами, и открыл дверку.
— Поблизости есть приличная ресторация? — спросила Карна, чувствуя странное облегчение уже от того, что рядом с ней живой человек. Не хвач, не жрун, не вотум. И уж точно не высшая навь.
— Смотря, чего вам желается, дамочка, — ответил кучер, помогая ей забраться в экипаж. — В Крыжовенном переулке вы окромя похлебки да жареных карасей ничего не получите. В харчевне на Кривой улице можно и мясом угоститься. Только лучше берите, чтоб целый кусок, а ежели в пирожках или там зразы, то не надо.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
