Эти мысли занимали миссис Джо, покуда Нат беседовал с ее мужем о Лейпциге, и она решила откровенно поговорить с ним перед его отъездом.
Она привыкла к доверию своих мальчиков и свободно беседовала с ними обо всех испытаниях и искушениях, которые осаждают вначале всякую молодую жизнь и могут надолго испортить ее без надлежащей помощи в трудную минуту.
— Вот идет Платон со своими учениками, — возвестил непочтительный Тедди, в то время как мистер Марч, окруженный несколькими молодыми людьми, входил в комнату. Умный старик пользовался всеобщей любовью и так прекрасно управлял своей паствой, что многие всю жизнь были благодарны ему за помощь, оказанную их душам и сердцам.
Бесс пошла к нему навстречу. С тех пор как миссис Марч умерла, дедушка был на ее особом попечении; ее золотая головка постоянно склонялась над его седой головой, в то время как она выдвигала его кресло и с нежной заботливостью прислуживала ему.
— Здесь всегда можно выпить хорошего чаю, сэр; прикажете налить вам чашку или предложить вам кусок амброзии[5]? — спросил Лори, который путешествовал, держа сахарницу в одной руке и тарелку с пирогом в другой.
— Ни того ни другого, благодарю вас; она уже позаботилась обо мне, и мистер Марч обернулся к Бесс, которая сидела на ручке его кресла со стаканом молока в руках.
— Дай ей бог заниматься тем же еще долгие годы, а мне любоваться этим красивым опровержением песенки, в которой говорится, что «юность и старость не могут ужиться вместе», — ответил Лори, улыбаясь им.
— «Сварливая» старость, папа, а это огромная разница, — возразила Бесс живо; она любила стихи и хорошо читала их.
— Тебе бы хотелось в глубоком снегу
Увидеть цветущие розы? —
произнес мистер Марч при виде Джози, которая, очень напоминая собой колючую маленькую розу, взгромоздилась на другую ручку его кресла; она только что окончила горячее пререкательство с Тедди, повлекшее за собой ее поражение.
— Дедушка, разве женщины всегда должны подчиняться мужчинам и считать их умнее только потому, что они обладают большей силой? — воскликнула она, свирепо поглядывая на своего двоюродного брата. Он подходил к ним с вызывающей улыбкой на своем детском лице, которое казалось всегда таким комичным на его длинновязой фигуре.
— Как тебе сказать, моя дорогая?! Так думали в прежние времена, и сразу это, конечно, измениться не может. Но мне кажется, что теперь настал черед женщин, и мальчикам надо держать ухо востро, чтобы не позволить девочкам обогнать себя, — сказал мистер Марч, с любовью глядя на оживленные лица молоденьких девушек, которые числились лучшими студентками колледжа.
— Бедные маленькие Аталанты[6] страшно отвлекаются от своей цели и задерживаются по пути препятствиями, которые расставляют на их дороге, золотых яблок здесь нет, конечно, но я думаю, что они могут быть опасными соперницами, когда они разовьют в себе большую резвость, — рассмеялся дядя Лори, приглаживая Джозины волнистые волосы, которые торчали во все стороны, как шерсть сердитого котенка.
— Целые бочки яблок не остановят меня, если я побегу, и дюжине Тедди не удастся подставить мне ножку, как бы они ни старались. Я докажу ему, что женщина может поступать так же хорошо, если не лучше, чем мужчина. Так это было и будет опять, и я никогда не соглашусь, что мой мозг хуже его, только потому, что он меньше, воскликнула возмущенная молодая особа.
— Если ты будешь так отчаянно трясти головой, ты взболтаешь и те мозги, которые у тебя есть, а я бы на твоем месте их поберег, поддразнил Тедди.
— Отчего произошло это междоусобие? — спросил дедушка с легким ударением на первом слове, что заставило обе стороны несколько умерить свой пыл.
— Мы зубрили «Илиаду» и дошли до того места, где Зевс приказывает Юноне не путаться в его планы и грозит в противном случае ее высечь, а Джози возмутилась тем, что Юнона скромно притихла. Я сказал, что так и следует, и согласился со стариком, что женщины ничего не знают и должны слушаться мужчин, — объяснял Тедди, к великому удовольствию своих слушателей.
— Богини могут делать, что им угодно, но эти греческие и троянские женщины были несчастные создания, если они слушались своих мужчин, которые не умели даже сражаться, а нуждались в помощи Паллады, Венеры и Юноны, как только дело становилось серьезнее. Подумать только, что две армии останавливаются и сидят одна против другой, покуда два героя перебрасываются камнями. Я не особенно уважаю вашего старого Гомера. Наполеон и Грант[7] — вот мои герои.
Джози в своем гневе походила на крошечную птичку, налетающую на страуса, и все смеялись, слушая ее презрительные отзывы о бессмертном поэте и критику богов.
— Наполеоновской Юноне[8] жилось очень сладко, не правда ли? Девочки всегда рассуждают так: сначала в одну сторону, потом в другую, — поддразнивал Тедди.
— Я говорила о них только как о солдатах. Что же касается женского вопроса, то разве Грант не был добрым мужем, а миссис Грант счастливой женщиной, а если Наполеон и поступил нехорошо с Жозефиной, он по крайней мере умел сражаться и не нуждался в попечениях какой-нибудь Минервы[9]. Все это — глупейшая компания, начиная от расфуфыренного Париса и кончая Ахиллом, который дулся, сидя на своем корабле, и никакие греческие Гекторы и Агамемноны не заставят меня переменить свое мнение, — сказала Джози, не желая сдаваться.
— Ты, очевидно, можешь биться, как троянец, и мы изобразим из себя две послушные армии, покуда вы с Тедди разрешите дело поединком, — начал дядя Лори, принимая позу воина, опирающегося на копье.
— Я боюсь, что нам это не удастся, так как Паллада идет за Гектором[10], — сказал мистер Марч, с улыбкой глядя на Джо, которая подошла напомнить своему сыну о том, что приближается время ужина.
