— Тогда мы никуда не уйдем, — продолжил он общение с хозяйкой, удивляя меня своим спокойствием. Как будто и не он еще пару часов назад был столь несдержанным и дрался с братом у меня на глазах.
— Я вызову полицию.
— Прекрасно, а мы напишем на вас заявление в налоговую.
— У нас не было договора, — победно выдала она, но все же от шкафа отошла.
— А вы думаете, что мы не сможем доказать перевод вам одной и той же суммы в одно и тоже время? — И на этих словах парня я опять застонала.
— Я давала ей наличкой, — тихо шепнула и всхлипнула.
Ужасный, просто катастрофический день! В этот момент я явно поняла, что ничего ей не сделаю и деньги тоже от нее не получу. Все. Выгонит меня на улицу с вещами, без денег и забудет, как звали, наговорив при этом еще и кучу гадостей обо мне маме.
Ноги налились свинцом от накатившего чувства паники.
А что мне теперь делать? Куда идти? У меня даже телефон разбит, а на карте всего пять тысяч. Я только позавчера получила зарплату и наперед заплатила за жилье. Че-е-ерт. Работа. Как же мне теперь выходить на смену с моей рукой?
Эта мысль меня окончательно добила, и я все же расплакалась, не справившись со всем тем грузом, что навалился на меня сегодня.
Глава 4
— И? — серьезно спросил Богдан. — Куда путь держим?
— Понятия не имею, — всхлипнула, хотя слезы давным-давно закончились, примерно тогда, когда я разбила свою любимую кружку, привезенную из дома. На этом этапе сборки вещей я почти завыла в голос, но Богдан неожиданно притянул меня к себе и погладил по волосам, успокаивая.
Он помог собрать мне вещи — все, кроме нижнего белья, кстати, голубые слипы так и не вернул, — и вот сейчас мы сидели в его машине. Мой небольшой чемодан покоился в багажники этой ярко-желтой малютки, а я опять начала всхлипывать, давясь слезы.
— Значит, в ЗАГС, — победно произнес он, за что и получил ладонью по плечу.
— Тебе не стыдно издеваться над девочкой в беде?
— А ты девочка? — игриво спросил он, подняв брови, а я, должно быть, запылала, как новогодняя гирлянда.
— Придурок!
Не думать, только не думать о его пошлых намеках.
— Нет, ну ты просто такая большая, — Богдан поднял руки в жесте «сдаюсь», — высокая, мощная, широкоплечая. — Я прищурилась, сделав вид, что не поняла той двусмысленности, которую таил его намек, и качнула головой, мол, продолжай. Вот он и продолжил, за что опять получил по плечу. — Весишь столько же, сколько и я. Ай! Да у меня скоро все плечо в синяках будет.
— Да что ты прицепился к моему весу? И откуда ты вообще…
— Рыжик, ты же сама сказала: восемьдесят, — протянул он эту катастрофическую для меня цифру, подначивая.
Я надулась и уже хотела сложить руки на груди, когда вспомнила о загипсованном запястье. Гадство. Пришлось просто отвернуться к окну.
— Ну ладно тебе дуться. Хочешь, я тебе абонемент в свой спортзал подарю? — И тут же поправился, видимо, тоже забыл о моей травме: — Хорошо, когда снимешь эту штуковину, подарю. Пока можно и на массажи антицеллюлитные походить. Говорят, помогает. Я думаю, там и с гипсом можно.
— Чего ты ко мне прицепился! — не выдержала я. У меня не хватало нервов на этого человека. Да и не хватило бы их ни у кого. Даже у самого типичного флегматика.
— Вообще-то, ты сидишь в моей машине, Рыжик. Хотя машина не моя, у друга взял погонять, но, думаю, ситуацию это особо не меняет. Денег на гостиницу не дам. Даже не проси. Тебе вон брат что-то отправил, их и потратишь на проживание. Подумаешь, без телефона останешься.
— Я не нашла карту, — шепотом, практически на грани слышимости, проговорила я.
— То есть?
— Я ей давно не пользовалась. Все платежи через телефон делала, — поджала губы, вспомнив о своем разбитом телефончике. Я его так любила.
— И? Я не вижу взаимосвязи.
— Карты на прежнем месте не было.
— Вот ж… — выругался Богдан себе под нос и уже более спокойно произнес: — Так ее блокировать надо.
— Надо, — пожала я плечами, чувствуя, как на меня накатила апатия, — у меня телефона нет. Как я буду звонить в банк?
— Прекрасно, тогда поехали в ЗАГС, а потом в банк, заблочим твою карту. Паспорт хоть не потеряла?
— Не потеряла, — передразнила я его. — И что ты прицепился ко мне с этим ЗАГСом, тем более нас никто за день не распишет.
— Спорим?
— Да ты издеваешься! Ты вообще без споров жить умеешь?
— Вообще — да. Но сейчас у меня безвыходная ситуация, Рыжик. И у тебя, кстати, тоже. У тебя вон даже на хостел денег нет. А я не дам, — ласково улыбнулся он, как будто бы говорил совершенно о другом. Например: приходи ко мне, пирожков поешь, они вкусные.
— Я есть хочу, — сама не поняла, зачем произнесла это вслух, но стоило только представить аппетитные пирожки с зажаристой корочкой, как желудок заурчал.
— Ну вот и прекрасно, сейчас распишемся, а потом поужинаем где-нибудь. Так уж и быть, отметим.
— Оставь меня в покое с этим идиотизмом, пожалуйста.
— Хорошо, — он цыкнул и легонько хлопнул обеими ладонями по рулю, кивнул и тут же вышел из машины, мне оставалось лишь крутить головой, следя за его передвижениями.
Вот Богдан двинулся к багажнику, открыл его, вытащил мой чемодан. Затем большими резкими шагами он дошел до пассажирского сиденья и открыл мою дверь.
— Выходи.
— Ты… Ты…
А в общем-то, чего я ожидала?
Зачем я к нему и правда прицепилась? Совершенно незнакомый человек, еще и наглый и с отвратительным характером, несмотря на безумно привлекательную внешность. Чего я от него ожидала? Он не обязан был мне помогать. В нашем мире никто никому ничего не обязан. Особенно в Москве, где каждый сам за себя. Но почему я так надеялась на его поддержку?..
Глупо, Аврора. Очень глупо.
Я сглотнула вязкую слюну и все же вышла из машины, Богдан тут же захлопнул дверь и направился к водительскому месту. Молча. Быстро и… решительно.
Неужели он и правда возьмет и уедет? А я?
Что же делать мне?
Да я даже до ближайшего банка не смогу добраться: на чемодане было сломано одно колесико. Почему все это навалилось на меня в один момент? Не день какой-то, а череда трудностей. Бег с препятствиями.
Богдан накинул на себя ремень, повернул ключ зажигания, потом, словно специально потянув время, задумчиво глянул в зеркало бокового вида, дернул ручник, переключил скорость, а я все это время смотрела на мужчину в открытое окно и, как рыбка, выброшенная на сушу, глотала воздух. В голове бился единственный вопрос.
