Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Хоп, – соглашается Герман. – Не хочешь, не надо. Не говори.
– Не хочу.
– Но если захочешь…
– Признайся, трудно быть таким любопытным и оставаться единственным другом?
– Труднее не быть любопытным, когда у тебя скрытный друг.
– Знаешь, я тут подумал… Мы оба с тобой мудаки.
– Неудачная мысль. Я бы так сходу не обобщал.
– А вот эта удачная? Похождения женатых мужчин сродни воровству.
– Эта – спорная. Зависит от обстоятельств.
– Каких?
– Пойман вор или нет. Ты пойман, или совесть куснула за яйца?
– Не пойман.
– Тогда потерпи. У твоей совести слабые зубы. Долго она не протянет.
– Знаю. Оттого-то и совестно.
– Зато там было здорово, верно?
– Ага.
– Вот об этом и думай. Сплошная фиеста, а?
– Которую я испоганил в последний момент.
– Почему?
– Потому что желал ее малость продлить.
– И теперь тебе жмет.
– Еще как!
– Ненадолго. Эра – всего только имя.
– Если бы…
– А вот с этого места уже поподробней!
– Не буду.
– Я тогда тоже тебе ничего не скажу. Спасибо за галстук.
– Спасибо, что друг.
– Пошел к черту! Светке привет.
– Маринке – тарелку.
– До завтра.
* * *
– Напиши о любви, – говорит мне жена. – Довольно писать о себе и своем прожорливом разуме.
Я сижу на диване в расслабленной позе божка и украдкой глотаю бессильную ярость. Пока поднимался на лифте, письмо я припрятал в карман своих брюк, и теперь оно колет мне острым загибом промежность. Письмо я прочел только раз, но запомнил его наизусть. Там всего две строки: «Разуй глаза! Твоя половина тебе изменяет». Внизу вместо подписи – смайлик с рогами.
Анонимка топорно сработана: буквы неровно изрезаны, наклеены вкривь и вкось. Шрифт заголовков дешевой газеты на обычном тетрадном листе. Чья-то подслеповатая подлость с хроническим тремором рук. Придавать ей значение не стоит.
Я и не придаю – почти четверть часа (ровно столько я дома), но тут вдруг жена говорит:
– Напиши о любви.
И убирает глаза.
– Ты куда?
– Я? На кухню.
В честь чего было ей переспрашивать? На Тетю совсем не похоже, думаю я.
Чтобы об этом не думать, тихонько свищу. Пес неохотно подходит. Я треплю за лохматую холку. Давний враг фамильярностей, обычно он сразу рычит, но сейчас лишь виляет хвостом и скулит, переминаясь с лапы на лапу, будто хочет пожаловаться. Обычно его возмущение обращается против меня. Он привык подносить свои жалобы вовсе не мне, а супруге. «Мамин мальчик», – говорит о нем Светка, и тот сам бежит за собачьей гребенкой. «Маменькин сынок», – я пытаюсь его задирать, но в присутствии Тети пес обычно меня игнорирует. Недавно Арчи исполнилось пять. Я старше на тридцать лет, а значит, мы, по собачьему счету, ровесники. Не скажу, что это меня не коробит. Отныне он будет опережать меня в возрасте с ускорением семь к одному. Через пять лет мне едва минет сорок, барбосу же стукнет все семьдесят. И знаете что? Даже в таких преклонных годах он останется маминым мальчиком, а значит, и маменькиным сынком.
Но сейчас с моих уст срывается нечто другое. И когда это нечто срывается, мне становится не по себе. Арчибальду, по-моему, тоже. Он вежливо пятится и начинает обнюхивать пол. Кроме моих прилетевших следов, там нет ничего необычного. Ничего не должно быть, думаю я и вдруг повторяю свою оговорку: «Маменькин дружок». Звучит пока что смешно. Но это – с двух раз. А третьего раза не будет, говорю я себе и решаю: сейчас же возьму и порву, но доставать письмо не спешу. Вместо него достаю сигареты, закуриваю, озираюсь по сторонам. Пока я курю, мой взгляд подробно исследует комнату. Как бывает всегда по приезде, она кажется живее, чем нужно. Почти настороженной. Даже немного чужой, словно ей, как и псу, нужно время, чтобы привыкнуть опять к моему неверному запаху. Пожалуй, впервые наша с ней подозрительность обоюдна. Я беру со стола мобильник жены и листаю журнал вызовов. Большинство номеров мне знакомы, но есть и такие, которые я не встречал. С них у меня спрос особый: я проверяю время и дату звонков. Три из них сделаны ближе к полуночи. Разные дни, а вот номер один. Внеся его в свой телефон под ником «Дружок», я возвращаю мобильник супруги на место. Потом бью себя кулаком по лицу. Арчи отводит глаза, но никуда не уходит. Это выглядит странно. Обычно пес толчется на кухне, пока Света готовит еду. Больше всего он любит спагетти и Тетю. Я ее тоже люблю, и, конечно, мне стыдно.
Стыдно с прошлого вечера, но теперь – по-другому: вчерашний преступник внезапно назначен судьей. Для приговора ему позарез нужны доказательства. Их, разумеется, нет, потому что и быть их не может. Есть анонимка, которая явно не стоит того, чтобы помнить ее наизусть. Не понятно даже, кому она адресована – прочитать ее можно и эдак, и так. Не задержись мой рейс на три часа, я бы давно уже спал, а письмо из почтового ящика вынула Светка. Поверить тому, что там сказано, у нее были бы все основания, хоть сейчас основания эти мне самому представляются чуть ли не выдумкой. Мадрид уже так далеко, что память о нем из квартиры моей выглядит грубой фальшивкой. Я убежал – назад в свою жизнь.
Но вот тут какой возникает вопрос: куда прибежал я, если письмо адресовано мне?
* * *
«Напиши о любви». Что она имела в виду?
Проще простого спросить напрямик.
– Что ты имела в виду?
– Ничего. Элементарно соскучилась, – отвечает из кухни Светлана.
Я думаю: раньше было не так. Раньше она сидела тут рядом, уложив голову мне на плечо, перебирая руками мне пальцы. Раньше Арчи запрыгивал к нам на диван, чтоб примоститься ей на бедро. Раньше мы были втроем, теперь нас самое большее – трое.
Я думаю: ревность – противное чувство. Подобное запаху изо рта. И несинхронное. Потому часто врет. Приходит или когда еще рано, или когда уже поздно.
Я думаю: поздно – это когда ты еще очень любишь, а тебя уже – нет. Или когда тебя любят, но опасаются разлюбить. Или это как раз таки рано?
Ни то ни другое меня не прельщает. Я гоню свою ревность взашей.
– Ты потерпишь десять минут?
– Потерплю, – отзываюсь я криком, перекрывая шипение сковороды.
– Только смотри не усни.
– Не усну.
Сам же думаю: чем не прекрасная мысль? Во сне можно все, в том числе быть плохим и ревнивым. И даже правдивым. А заодно почти что не быть.
На часах 10:10. Ощущение такое, словно мне вернули похищенный оберег.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
