— Все были в восторге и побежали домой за новыми порциями, — сказал Снук, скомкав пустой пакет из-под сэндвичей. — Нет, ты только подумай, у самих дома шаром покати, а они бегут за добавкой для бездонного бочонка.
— И как, было у них потом много добра? — спросил Пиус, стряхивая крошки с колен.
— А почем знать? Я бы не удивился, если бы они умерли с голоду. Только о той кормежке прознали все вокруг. Почему-то она вдруг стала очень важным событием. Тут же все ринулись на поиски своих собственных дарований, ну, понимаешь, чтобы накормить какого-нибудь полнишку. Если не находили никого подходящего у себя, мчались в другие деревни, где уже появлялись прямо-таки знаменитости в поедании праздничных обедов и ужинов. Так эта затея и развивалась, кто-то просто забавлялся зрелищем, а кто-то поклонялся обжорам, наверное, связывая это с каким-нибудь жертвоприношением. Дело в том, что причина, по которой все началось, так и осталась неясна. А что неясного? Лично я скажу так, просто был там на совете родственничек того мальчишки, например, его дядя, и сестра ему уже все уши прожужжала, жалуясь на пропасть-сынка. Вот он и предложил: мол, раз уж не знаем, как справиться с варварами, так давайте сдуру накормим одного славного мальчугана, который живет в нашей деревне и вешает, как телега. Кто-то быстро сообразил, что из этого можно состряпать неплохой аттракцион, естественно, вконец разорить людей, но хоть на время отвлечь их от насущных бед, а родственник, разумеется, надеялся, что парнишка, наконец, лопнет.
Пока Пиус сдерживал улыбку, в толпе началось какое-то волнение. Оно главным образом сосредотачивалось вокруг длинного стола посреди зала.
— Пойду выясню, в чем там дело, — сказал Снук и спрыгнул вниз.
Через некоторое время он вернулся и сообщил, что шумиха поднялась из-за отсутствия стульев и что Лирудж послала его разыскать господина Ривилиана (господин Ривилиан выступал в отеле по хозяйственной части). Стулья нужны были специальные, и их никак не могли найти.
Пиус остался наблюдать за происходящим вокруг стола волнением и видел, как люди подходили и бросали в блюдца монеты. Подошла высокая дама в шляпе с широкими полями, какой-то господин в клетчатом пиджаке, старушка, ведомая под руку молодым парнем, который думал о чем-то своем и не замечал окружающих, а после старушки внимание Пиуса привлекла одна девочка. У нее были красивые золотистые волосы, которые вились вокруг ее премилого личика. Она стояла в бирюзовом платье, подвязанном на груди желтой лентой, вытянув изящную тонкую руку, чтобы бросить монету в блюдце. Пиус никогда не видел никого прелестней этой девочки. Так он и сидел, оцепенев, пока какой-то мальчик не подбежал и не шепнул ей что-то на ухо, тогда они вдвоем скрылись в толпе, и Пиус пришел в себя. Подбежавший мальчик был меньше ее ростом и из-за их сходства мог быть ее братом. Спустя время Пиус уже уверенно считал, что это действительно брат и сестра. Он поискал в толпе, но перед глазами мелькали лишь взрослые фигуры.
— Дорогу! Дорогу! — раздался громкий голос Снука. — Дайте, пожалуйста, дорогу!
Толпа подалась в стороны, и по освободившемуся проходу зашагали Снук и какой-то горбатый старичок с редкими седыми волосами на затылке. Каждый нес впереди себя по широченному красиво украшенному стулу. По красным лицам было заметно, каких усилий им это стоило. Стулья и в самом деле были огромными, на одном таком стуле могли сидеть сразу три человека. Их поставили по краям стола напротив друг друга. После этого старичок, о котором Пиус предположил, что он и есть господин Ривилиан, отправился на кухню, а Снук вернулся на свое место на выступе.
— На чем мы там остановились? — спросил он, отдышавшись.
— На том, как один родственник хотел накормить мальчика, чтобы тот лопнул.
— Да? Да, так вот… Ох, и тяжелые они. А чего это я про этого родственника?
— Ты объяснял, с чего все началось. Кто-то просто веселился, кто-то относился серьезно, но всем понравилось.
— Во-во. Тогда-то и начались первые поединки громадин, то есть Поединки Избранных Громадин, которые потом чаще стали называть Состязанием Двух Обжор. Это то, во что, в конечном счете, вылился праздник кормления крупных мужчин и женщин. Хоть некоторые и продолжают придавать им особенное сакральное значение, сейчас это дело уже давно приравнялось к спортивным играм со своими чемпионатами, титулами и прочей атрибутикой. Я тебе сразу скажу: я не фанат. Хотя и взял автограф у той знаменитой громадины, что остановилась в отеле. Но это для моей сестры.
— А для чего люди бросают монеты в те блюдца?
— О, это старая традиция, уходящая корнями в те времена, когда за еду еще платили зрители. Бросают на удачу. Держи.
Он вытащил из кармана монету и протянул ее Пиусу. Пиус спрыгнул вниз и стал пробираться через толпу людей к длинному столу. Он обернулся и посмотрел на Снука, тот жестами подсказывал ему использовать локти и быть напористей. Наступив кому-то на ногу и прервав несколько оживленных бесед, мальчик прорвался к блюдцам. Он подбросил свою монету к остальным и огляделся по сторонам, но найти кого-то среди всех этих спин было невозможно.
— Спускается, идет, — послышалось со всех сторон.
Люди переходили на шепот, освобождали место вокруг стола, и Пиус поспешил назад. Снук подал ему руку, помог залезть на выступ, и они стали ждать.
В зале повисла тишина. Потом вдруг раздался звук, похожий на утиный манок. Музыкант появился возле стола, словно из ниоткуда.
— Специальная традиционная дудка, — шепотом комментировал Снук. — На крупных чемпионатах используют много волынок и эту дудку. Тогда она звучит более убедительно. Смотри, вот и он.
В ресторан под всеобщее восхищение вошел человек огромных размеров. Он не походил на того раздувшегося, как шар, неуклюжего постояльца, с которым Пиусу довелось спускаться на лифте, и который по прибытию в холл сделался вдруг неожиданно стройным. Этот господин, двигавшийся по залу спокойно и уверенно, напоминал скорее громадный валун с равными сторонами, чем что-то круглое и раздувшееся.
— Это первый участник готовящегося представления, — сказал Снук. — Знаменитая громадина Лаиулар Сум.
Люди расступались, многие протягивали альбомы для автографов; снимки на камеры делались тайком, фотографировать неофициальные состязания, как сказал Снук, считалось дурным тоном.
— А это состязание неофициальное? — спросил Пиус.
— Ну разумеется. Чемпионаты не устраивают в ресторанах, для этого существуют стадионы.
— Тогда что же это?
— Если в одном ресторане оказываются или, как в данном случае, поселяются в один отель одновременно двое громадин, то, само собой, жди состязания.
— То есть его еще может не быть? — удивился Пиус. — А как же все эти люди?
— Да что с них взять? Им только намекни, что где-то в городе двое громадин забронировали соседние столики, они тут же организуют круглосуточные дежурства возле этого заведения. Громадины и сами понимают, что если встретятся на этой дорожке, состязания не избежать, поэтому по городу катаются с осторожностью. Но если уж случилось, то случилось.