Испугавшись, Джули подскочила, затем взяла оловянную тарелку, которую он протягивал ей. Проглотив кусок бекона, она сказала небрежно:
— Он не хотел, чтобы я была там, когда я этого хотела.
Мик покосился на нее. При упоминании об отце лицо девушки застыло. Теперь он наблюдал, как она отрешенно ковыряет еду на тарелке.
— О, si, да. Мой отец. Но, кроме крови, в нас нет больше ничего общего.
— Я мало знаю о нем. Однако, ему стоило большого труда найти моего брата и уговорить его привезти тебя домой.
Джули подняла руку и отбросила со лба случайную прядь черных, как смоль волос. Ее губы тронула печальная улыбка, а когда она заговорила, ее голос был так тих, что Мику пришлось напрячь слух, чтобы услышать ее.
— Он сделал бы и больше, чтобы досадить моей бабке.
Когда девушка подняла на него глаза, Мик заметил, как невыплаканные слезы блеснули в свете костра, и почувствовал себя как-то неуютно.
— Еще бы, черт возьми, мне их не помнить! Если бы они попроворнее обращались со своими ружьями, то, несомненно, мы с Джерико были бы сейчас на дороге в рай.
Джули кивнула.
— Они были посланы моей бабкой.
— Триб что-то говорил об этом. Но он нам не сказал, почему.
— Это очень просто. Моя бабка, донья Анна продала меня одному из своих соседей.
У Мика отвисла челюсть.
ГЛАВА 3
Мик весь встряхнулся, как большая собака после купания. Подавшись вперед, он с трудом выговорил:
— Нет, я не хочу кофе; и о чем, черт возьми, ты говоришь? Твоя бабка продала тебя?
— Si, — кончиками пальцев Джули потрогала кофейник. — Он все равно еще не готов.
Она вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.
— Донья Анна, мать моей матери — очень могущественная женщина.
— И что же?
— Она хочет стать еще более могущественной.
— Это ничего не объясняет…
Джули откинулась назад, на один из валунов. Она не особенно любила говорить о своей семье, но сейчас подумала, что, может быть, стоит это сделать. Кофе с наркотиком еще не выпит. Кроме того, подумала девушка с внезапной надеждой, если Мик будет знать, почему собственно у нее нет желания возвращаться домой, в свою семью, то… может быть, очнувшись от наркотического сна, он посочувствует ей и не так уж разозлится.
Он запустил пальцы в свои рыжие волосы. Когда их взгляды встретились, у Джули перехватило дыхание. Свет костра отражался в его зеленых глазах, освещая глубину страсти, которой она прежде не замечала…
— Ну? — подогнал он.
Девушка тяжело вздохнула и приказала себе быть спокойной.
— Si. Несколько дней назад я получила известие от… — она остановилась, взглянула на него и вкрадчиво сказала: — …От одного знакомого в Мексике. Он, я имею в виду своего знакомого, подумал, что я должна знать, что моя бабка, донья Анна, устроила помолвку между мной и ее соседом, доном Виценте Альваресом.
Напрягшееся тело Мика немного расслабилось.
— Ты имеешь в виду, что она выбрала для тебя мужа?
— Si. Да.
— Ну, это не совсем то же, что «продала», — мягко сказал он, не спуская с нее глаз.
Слабая улыбка тронула губы Джули, она плавно покачала головой.
— Здесь разница только в названии, Мик.
Лениво перебирая пальцами складки своей юбки, девушка продолжала:
— Донья Анна хочет получить право собственности на огромный участок земли, граничащей с ее ранчо. Она потратила несколько лет, чтобы завладеть этой землей.
— Как это?
— А так. Земля принадлежит дону Виценте.
— О!
Он задумчиво потер челюсть.
— Si. Тот мой мексиканский знакомый сообщил мне, что дон Виценте наконец-то согласился продать эту землю донье Анне.
Она пожала плечами и печально улыбнулась:
— Я — цена, которую она должна заплатить.
— А ты не хочешь выходить замуж за этого дона?
— Нет, — вздохнула Джули, — он так же стар, как моя бабка. Его глаза слезятся, как у старой собаки, когда он смотрит на меня… — Она взглянула на мужчину, сидящего напротив, и увидела, что его рука, лежащая на колене, сжалась в кулак. Потом тихо добавила:
— Он толстый, и у него влажные ладони.
Долгое время они оба молчали. Пламя отбрасывало дрожащие отсветы. Вдалеке завыл одинокий волк.
Обхватив себя руками, девушка ближе придвинулась к теплу огня. Ее не удивило долгое молчание Мика. Она догадывалась, о чем он думает. О том же, о чем подумал бы любой, кто не знает ее семью. Сама Джули давно привыкла к мысли, что ее семья не такая, как другие. Но было так унизительно признаваться другим, как мало твой отец и твоя бабушка думают о тебе.
— Что? — переспросила Джульетта сообразив, что Мик говорит с ней.
— Я говорю, — повторил он, нахмурившись, — что твой папа говорил нам о плане твоей бабки.
Ее губы дрогнули. Не было смысла лгать об отце. Если Мику все же удастся привезти ее в Техас, он сам встретится с Патриком Микаэлем Даффи и все поймет.
— Мой папа, как ты его называешь, просто обезумел, стараясь помешать этому замужеству.
— Я так и предполагал, — кивнул Мик, успокоившись.
Она мотнула головой, подалась вперед и осторожно дотронулась до кофейника; затем, убедившись, что кофе готов, взяла две чашки. Наливая черную жидкость, Джульетта продолжала:
— Совсем не из-за любви ко мне старается отец держать меня подальше от бабки.
— Что ты хочешь этим сказать?
Мик взял предложенную чашку и снова сел.
— Он испытывает родственных чувств к донье Анне еще меньше, чем я. Он наслаждается стычками с ней, получает огромное удовольствие от того, что рушит ее планы.
Джули поднесла чашку к губам, затем, притворно обжегшись, поставила ее на землю рядом с собой. Мик покачал головой:
— Не придавай этому значения, Джули.
Он сделал глоток кофе, и его лицо перекосилось. Девушка затаила дыхание. От беспокойства возникла какая-то противная дрожь в животе. Неужели вкус опия настолько силен? Невероятным усилием ей удалось придать спокойствие своему голосу, когда она спрашивала:
— Что-нибудь не так? У моего кофе такой отвратительный вкус?
— Хм? — его брови изогнулись. Он долго глядел в чашку, потом снова посмотрел на нее. — Нет, как раз такой, как я люблю. До того крепок, что свалит быка.
