«Rings upon your fingers Bells upon your toes Ev'ry day's a game of chance Ev'ry body knows In the king's apartment Heavy lies the crown There must be a thousand ways To bring that castle down»[8]
Procol Harum, «Все наши мечты проданы» — Главное — не раскладывать диван. Если разложите, дежурство будет бешеным, присесть на минутку не сможете, не то, чтобы прилечь, — предупредила доктор Феткулина.
В каждом отделении есть свои суеверия, касавшиеся дежурств. В отделении Сашиного отца в день своего дежурства врачу нельзя было поливать цветы в ординаторской. Казалось — ну какая тут может быть связь? А вот же. Запрет на раскладку дивана еще можно было объяснить — не наглей, не надейся на максимально комфортные условия отдыха во время дежурства, а то провидение накажет тебя за наглость.
Ситуация с дежурствами в больнице складывалась непростая, поэтому кардиологи и терапевты дежурили по одному на оба отделения, да еще и бегали на срочные консультации в хирургический корпус.
— Консультации — это самое поганое, — сказала Феткулина. — Съедают кучу времени. В основном вызывают в приемное к тем, кого привезла «скорая». Пока добежишь, пока разберешься, в чем дело… Короче говоря — ужас!
— Интересное дело! — удивился Саша. — У нас в Туле тоже не хватает дежурантов и считается, что во всем виновата Москва. Здесь больше платят и потому врачи ездят дежурить сюда. А оказывается и в Москве не особо есть, кому дежурить.
Феткулина посмотрела на него, как на идиота, не понимающего очевидных вещей.
— Все главные врачи экономят на дежурантах, — объяснила она. — Денег же лишних не дают, и ставок тоже. Возьми, к примеру, невропатолога Альбину Альбертовну, которая планово консультирует в нашем корпусе. Она сидит на дежурантской ставке, потому что отдельного консультанта нам не полагается — вызывайте из отделения. Но консультаций невропатолога назначается очень много, врачи из отделения не справятся с таким объемом, вот и приходится выкручиваться. Ты в хирургию не мчись сразу, сначала спроси, что да как, какой повод, а то ведь они могут на ОНМК[9] терапевта вызвать, ведь у них все, что не хирургическое, то терапевтическое.
Доцент Карманова сказала прямо противоположное.
— Не вздумайте устраивать базар по телефону, выясняя зачем и почему вас вызвали! — важность сказанного подчеркивал поднятый кверху указательный палец правой руки. — Раз вызвали, то идите и смотрите. И как можно скорее, ведь на дежурстве все консультации срочные.
— У меня в голове не укладывается, как можно оставлять отделение неотложной кардиологии без врача, — признался Саша. — Одно дело — быстро прибежать сюда из терапии и совсем другое — уходить в хирургический корпус.
Отделение неотложной кардиологии находилось на втором этаже, а отделение терапии — на третьем. До хирургического корпуса было пять минут спокойного хода или три минуты рысью. Это от дверей до дверей, а ведь еще и по корпусу сколько-то нужно идти. Короче говоря, даже если очень поспешить, то в своем отделении окажешься не раньше, чем через пять минут. А ведь в эти пять минут многое может случиться.
— Ничего страшного, — «успокоила» Карманова. — Медсестры в кардиологии грамотные, до вашего прихода окажут какую-то помощь. Ну а если что-то серьезное, то вызовут реаниматолога. Но это не значит, что вы можете расслабляться и подолгу торчать в хирургии. Пришли, быстро посмотрели, кратко написали и ушли. Главное, отразить в записи насчет перевода в терапию, нужен он или нет, и назначить обследование и лечение. У нас такое правило — если консультант выставляет диагноз, он должен сделать назначения. А то некоторые любят отговариваться «ничего срочного там не было, поэтому я не стал ничего назначать». Это некачественная работа.
Правило «осмотрел — запиши и назначь» Саше вдолбили в голову еще на четвертом курсе. Но не станешь же перебивать наставницу, особенно такую строгую. К тому же общение с Кармановой доставляло эстетическое удовольствие. Красивая женщина — крупные, выразительные глаза, тонкие черты, высокие скулы, чувственные губы, точеный подбородок. И все это — в обрамлении роскошных каштановых локонов, густых и шелковистых. Фигура у Кармановой была под стать лицу, даже небольшая полнота ее не портила. Эх, ей бы еще перестать вечно хмурить брови и металл из голоса убрать…
Стены небольшого кабинета Кармановой, который одновременно служил и учебной комнатой были увешаны дипломами и сертификатами, между которых красовалось странноватое изречение «Когда остановится сердце — остановится мир». Автор указан не был. Среди однотипных золотых рамок пожелтевший лист бумаги, пришпиленный к стене канцелярскими кнопками, выглядел как бедная сиротка на аристократическом балу.
Всезнающий Кирилл рассказал Саше, что Карманова происходит из очень солидной медицинской семьи, представители которой были «при больших делах, но не на виду». Дед-профессор работал с первыми космонавтами, «засекреченный» отец-микробиолог имел генеральское звание, а вот у Кармановой карьера не сложилась. В сорок лет она всего-навсего доцент кафедры и никаких особых перспектив не имеет, потому что не входит в число любимчиков заведующего кафедрой. В личной жизни тоже не сложилось — два развода в анамнезе, детей нет.
— Если что — звоните не стесняйтесь, даже ночью, — сказала Карманова в завершение инструктажа. — Я всегда на связи. Мне проще проснуться среди ночи и сказать, что вам нужно сделать, чем потом разгребать последствия. И помните, что в воскресенье вы не можете уйти до тех пор, пока не придет смена.
Первое Сашино дежурство было субботним, а субботнее дежурство запросто может плавно перетечь в воскресное, если сменщик заболеет, запьет, или, не дай Бог, умрет по дороге на работу. В воскресенье очень трудно выдергивать кого-то из дома, не всегда получается это сделать. В областной больнице, где работал Пряников-старший, в подобных случаях «дырку» затыкали заведующие отделениями. Но в семьдесят четвертой городской больнице порядки были другие.
— Заведующие у нас не дежурят никогда, — сказала Карманова. — Если смена не явится, звоните начмеду, пусть ищет кого-нибудь.
Перед дежурством Саша лег спать рано — в десять часов. Хотелось выспаться как следует. Мало ли что? Вдруг придется бегать по больнице савраской двое суток подряд… Но стоило ему лечь, как внизу на полную мощность врубили тяжелый рок. Низкие басы беспрепятственно проходили сквозь стены и перекрытия. Саше казалось, что он лежит посреди сцены, на которой выступают «Эйсидисты» или «Цеппелины». Беруши не помогали, потому что от звуков вибрировала кровать. Промучившись около часа, Саша решил спуститься вниз и попросить празднующих наступление субботы слегка приглушить звук.
