— Держитесь кучкой и не стреляйте без необходимости.
— Глядите! — раздался взволнованный голос ван Хорста. — Тигры выходят на поляну! Они начинают окружать слонов.
Группа людей вступила на поляну, на которой резвились дикие слоны. Поведение животных неожиданно изменилось, когда стадо увидело тигров. Слоны насторожились, озираясь по сторонам, обеспокоенные близостью гигантских кошек.
— Держитесь подальше от тигров! — выкрикнул ван Хорст. — Их тут никак не меньше сотни!
Тигры выходили на поляну со всех сторон. Кольцо сжималось. Тигры не стали кидаться на животных сразу, а медленно приближались, прижимаясь к земле и готовясь к атаке.
И тогда самый крупный мамонт поднял хобот. Раздался грозно-призывный клич. Тигры, словно по команде, бросились на вожака, вонзая в содрогающуюся живую плоть клыки и когти. Разыгралось побоище. Кто-то из воинов не выдержал и выстрелил. На выстрел ответил какой-то жуткий незнакомый звук, и вскоре горстка людей увидела колоссальных размеров динозавра, который, подняв хвост, шел прямо на них.
До леса же оставалось несколько сот ярдов. Джейсон Гридли мгновенно оценил всю опасность создавшейся ситуации.
— Дадим залп и бегом к деревьям! — скомандовал он.
Грохнули выстрелы. Динозавр на какой-то миг приостановился, и тут люди услышали сзади тяжелый топот. К лесу, спасаясь от тигров, мчались перепуганные мамонты, грозя смести все живое.
— Пли! — выкрикнул Гридли, и грянул очередной залп.
Пули уложили динозавра, одного тигра и пару мамонтов, остальные же безудержно неслись вперед, топча тела убитых сородичей и неумолимо настигая людей, бегущих изо всех сил.
Люди понимали безысходность ситуации, и стрелки побросали оружие за ненадобностью. Рядом проносились спасающиеся благородные олени, огибая людей слева и справа.
Гридли и ван Хорст предприняли все возможное, чтобы остановить людей и призвать их к дисциплине, но их старания не увенчались успехом. Им самим то и дело приходилось увертываться от несущихся оленей. Вдруг в нескольких шагах рухнуло большое дерево, поваленное животными. Гридли решил укрыться возле поверженного ствола, а ван Хорст побежал дальше к лесу, до которого было уже рукой подать. Гридли все же передумал, выскочил из укрытия и что было духо пустился к опушке. Плечом к плечу с ним мчался огромный мамонт.
Не добежав до леса, Гридли увидел высокое толстое дерево, стоявшее на отшибе, с разбегу взобрался на него и надежно спрятался среди могучих раскидистых ветвей.
Оказавшись в укрытии, Гридли первым делом подумал о своих товарищах и стал искать их глазами. К этому времени вокруг не оказалось никого из людей. Звери ураганом неслись по поляне и исчезали в чаще. Гридли сознавал, что в таком диком хаосе мало кому из группы удалось уцелеть.
Может, кто и сумел добежать до леса, но вряд ли смог схорониться в спасительной чаще. Гридли особенно переживал из-за ван Хорста, бежавшего последним.
Гридли стал смотреть на поляну. Звери потоком мчались вслед за своим вожаком, повинуясь стадному инстинкту. Вперемешку с мамонтами бежали олени, перепрыгивая гигантскими скачками через туши мастодонтов, а те нередко подминали их под собой на бегу. Зрелище было ужасающим. Гридли разглядел, что часть животных неслась со смертоносной ношей — наскочившими на них исполинскими кошками, терзавшими плоть бегущей жертвы. Он также оказался очевидцем жуткой схватки между двумя тиграми, не поделившими добычу. Истекающие кровью, они терзали друг друга, вырывая из туши соперника огромные куски дымящегося мяса…
Когда животные скрылись в лесу, тигры вернулись к своей добыче и как ни в чем не бывало принялись за пиршество. А на расстоянии в нетерпении выжидали дикие собаки, гиены и волки, надеясь полакомиться остатками трапезы.
IV
САГОТЫ
Тарзан, на которого собиралась прыгнуть огромная кошка, явственно ощутил дыхание смерти. Но и сейчас, в последний миг жизни он восхитился величием и великолепием атаковавшего его зверя.
Тарзан, будь такая возможность, выбрал бы смерть в открытом бою. Страха он не испытывал, однако хотел бы знать, что с ним будет после смерти. Владыка джунглей не принадлежал ни к одной религии, в Бога не верил, но, как и все те, кто живет в постоянном общении с природой, испытывал некое религиозное чувство. Ему не хватало знаний, чтобы объяснить загадочные явления природы. Многого он просто не понимал. Когда он изредка размышлял о Боге, то думал о нем примитивно — как о своем, личном Создателе. И теперь, когда он осознал несовершенство своей веры, ему хотелось надеяться, что жизнь не закончится со смертью.
Так рассуждал про себя Тарзан в те считанные секунды, когда к нему приближался тигр. Тарзан не сводил глаз с длинного прекрасного тела, замершего для прыжка. Неожиданно прямо над тигром раздался звук, отвлекший его внимание от Тарзана.
Зверь замер.
Теперь и Тарзан услышал над собой треск сучьев и разглядел крупное животное, нечто вроде большой гориллы, уставившееся на него.
Из листвы соседних деревьев высунулись еще две морды, а на тропу откуда ни возьмись выскочили несколько таких же косматых и свирепых животных. Тарзан отметил про себя, что у этих существ очень много схожего как с гориллой, так и с человеком.
Тарзан перевел взгляд на тигра и увидел, что тот как будто заколебался, решая, что предпринять — броситься ли на Тарзана или же схватиться с гориллами.
В следующий миг хищник сделал свой выбор. Издав свирепый рык, он двинулся на Тарзана. В ту же секунду одна из горилл молниеносно ухватилась за кожаную петлю, державшую Тарзана, и стала тянуть вверх. Но зверь уже прыгнул. На взмывшее ввысь тело хищника обрушились десятки увесистых дубин. Рассевшиеся по веткам гориллы вкладывали всю свою могучую силу в удары, стараясь попасть в голову. Упав на землю, тигр уже не вставал.
Расправившись с неприятелем, гориллы спустили Тарзана вниз и освободили от пут. Две гориллы схватили его за руки, а третья сжала горло Тарзана, занося другой рукой смертоносную дубину над его головой.
Из пасти гориллы, что стояла перед Тарзаном, неожиданно вырвались гортанные звуки, от которых Тарзан опешил точно так же, как если бы вдруг заговорил саблезубый тигр.
— Ка-года? — услышал Тарзан.
В родных джунглях Тарзана так говорили, когда предлагали сдаться.
Это слово, сказанное гориллой, живущей в чужом мире, шло из лексики великих обезьян, язык которых, по мнению Тарзана, отличался чрезвычайной простотой. С помощью этого языка общались между собой в джунглях великие обезьяны, низшие обезьяны, гориллы, гиббоны и прочие особи.
То, что горилла знала этот язык здесь, на Пеллюсидаре, могло означать только одно: наличие контактов с внешней Землей или же одинаковость законов эволюции для всех.
Однако Тарзан рассудил иначе. Он подумал, что услышанное слово явно свидетельствует о некоей связи с племенем обезьян, язык которых он знал с младенчества, поскольку воспитывали и наставляли его великие обезьяны.
