Может, не надо было врать? Зачем ей здесь этот человек? Он просто-напросто вытер об нее ноги. Что может быть хуже для женщины, как предложение от любимого мужчины сделать аборт? Соколов сделал всё, чтобы она его ненавидела, презирала. И он ей не нужен! Ни ей, ни Пашке. Для Евгения семья и обуза — слова синонимы. Хотя, даже если она сообщит о нём, придется так и так ждать, когда вода сойдет. Сюда сейчас машина не доедет, вертолет тем более не прилетит.
Соколов тоже не спал, он сидел на кровати, смотрел в окно. Сегодня третий день его пребывания в доме егеря. Всего третий, а ощущение, будто месяц прошел, видимо время здесь воспринимается как-то иначе. И Лиза, эта девушка не идет из головы. Вчера перед сном она пришла, чтобы обработать раны. Разговаривала с вынужденной вежливостью, нехотя, в глаза по-прежнему старалась не смотреть, но когда помогла снять футболку, оказавшись совсем близко, окутав его своим ароматом, Соколов испытал болезненное возбуждение, благо, одеяло не позволило оконфузиться. Что-то в ней кажется мучительно знакомым, то ли движения, то ли запах, то ли взгляд, то ли все сразу. Как же погано ничего не помнить, ощущение, будто все всё знают, понимают, а ты среди них точно неразумное дитя, нуждающееся в постоянной помощи и пристальном надзоре, причем нежеланное дитя. Отец Лизы и вовсе не желает с ним пересекаться, избегает встреч любым возможным способом.
А Лиза наконец-то смогла сосредоточиться на отчетах, да так, что не заметила, как сын проснулся, как бесшумно выбрался из кроватки, а делал он это мастерски, как покинул комнату. Сначала Паша отправился к дедушке, но увидев, что тот крепко спит, пошел в комнату незнакомца.
Евгений аж дернулся, когда дверь, протяжно заскрипев, открылась, но на пороге никого не обнаружилось. Правда, уже через минуту из-за косяка показался босой заспанный ребенок.
— Мой олень зыф? — осторожно зашел в комнату.
— Привет, парень, — улыбнулся ему. — Еще бы. Жив и здоров. Вот, — взял с тумбочки игрушку, — бери.
— Нет, — мотнул головой, — он твой, я плосто сплосил.
— А где твоя мама?
— Лаботает.
Соколов меж тем заметил, как мальчуган перетаптывается, скорее всего, ногам холодно.
— Замерз?
— Да, — и вдруг подбежал, забрался на край кровати, ножки поджал, — мозно я тут поиглаю? Деда спит.
— Играй, — и передал ему оленя.
— А ты?
— Что я? — с интересом разглядывал Пашу. Он копия мать, но она темная, а паренек светлый совсем. Возможно, отец блондин.
— Поиглаешь со мной?
— Так, у меня другого зверя нет.
— А ты будес охотник. Стлеляй в него, — и начал скакать оленем по одеялу.
Играл ли он раньше с детьми? Сейчас кажется, что не играл, даже не знает, что это такое. Видимо, пришло время научиться.
И только Соколов вообразил себя метким охотником, который выслеживал добычу несколько дней кряду, как со стороны коридора раздался взволнованный голос Лизы.
— Паша?! Зайчик?! Ты где?
Спустя пару минут она уже стояла в дверях и совершенно дикими глазами смотрела на происходящее.
— Паша! — подлетела к сыну, но сейчас же осеклась. — Ты что тут делаешь?
— Я иглаю, — пробормотал испуганно.
— Зайка, играть надо в своей комнате. Или с дедушкой, а дядю волновать нельзя. Дядя плохо себя чувствует.
— Да ничего страшного, — честно говоря, даже не понял ее возмущения.
— Идем, — скорее взяла мальчика на руки, — тебе еще умыться надо, переодеться. А к дяде больше не ходи, понял?
— Халасо, — прильнул к матери.
И они покинули комнату, а Соколову стало так гадко на душе, так обидно. Она что же? Видит в нем какого-нибудь урода? Да, Лиза о нем ничего не знает, но дьявол его задери, он сам о себе ничего не знает, однако хоть в памяти, хоть без, ребенку он бы в жизни вреда не причинил. Может, именно этим оправдано недоверие Лизы? Она боится за сына? И опять возникло непреодолимое желание узнать её получше. Кто знает, с кем и чем в жизни успела столкнуться эта девушка, решив в итоге спрятаться от людей.
Глава 10
Лиза тем временем принесла Пашу в их комнату, усадила ребенка на кровать.
— Паш, — с напускной строгостью посмотрела на малыша, — мы не ходим к чужим без разрешения. Ладно?
На что тот закивал.
— Договорились, а сейчас давай снимем пижаму.
— Ты полаботала? — принялся стягивать с себя штанишки.
— Да, мама отлично поработала и готова идти готовить кое-кому завтрак.
— Дяде?
— Тебе, пупс, — чмокнула его в макушку.
— А дядя?
— Ему тоже.
Вот заладил-то, дядя, дядя… И Лиза поймала себя на мысли, что только сильнее начала раздражаться, присутствие Соколова выводит ее из равновесия, нервирует. Наверно, именно для этого он здесь, чтобы окончательно и бесповоротно осознать, что ей никто не нужен, кроме сына с отцом.
Скоро в кухне собралось всё небольшое семейство. Отец долго смотрел на дочь, а потом все-таки не стерпел:
— И как он?
— Более или менее, — ответила, не оборачиваясь.
— А ты как?
— Так же. Более или менее. Как погода наладится, вызовем кого надо. Пусть забирают своего большого босса. Вернее, сами его в город отвезем, у нас же нет средств связи, — показала пальцами кавычки.
— Вот и правильно, — кивнул с одобрением.
Однако проговорив свое решение вслух, Лиза ощутила горький осадок, что-то все-таки творится с ней. Впервые она чувствует себя собакой на сене, которая мечется из стороны в сторону, не понимает, чего хочет на самом деле. И Пашку забрала из комнаты Соколова, потому что стало обидно за свою крошку, ведь стоит ему всё вспомнить, стоит узнать о сыне, как выдаст свою презрительную ухмылку, после встанет, перешагнет и пойдет дальше покорять вершины бизнеса. Иного ждать от Соколова глупо и бессмысленно. Он не знает, что значит любить, заботиться, переживать, и не хочет знать.
— Тем более, — продолжил отец, — вдруг у него семья есть.
А ведь точно! Об этом она как-то и не подумала. Вдруг за это время Евгений успел обзавестись женой и детьми? Вдруг изменился?
— Все может быть, — развернулась и аж вздрогнула.
За их спинами стоял Соколов.
— Доброе утро, — посмотрел на Семена Аркадьевича.
— Доброе, — буркнул нехотя. — Как себя чувствуешь?
— Лучше.
— Это хорошо, — сразу же поднялся, — Павлуш, а пойдем в домино сыграем?
— Змейку постлоим? — радостно подскочил.
— И змейку, и домик. И потом возьмем да всё сломаем.
