— Что с мастером Капаймом? — поспешно спросила я, видя, что Десдра собирается уходить.
— Он почти закончил изучение этой болезни, — в ее словах мелькнул горький юмор, — и в поисках средства от нее был на краю смерти. — Глаза женщины блеснули, потом она склонила голову. — Благодарю тебя, леди Нерилка.
За время нашей краткой беседы шум, доносившийся из мастерской арфистов, стих, и больше я не могла разобрать ни единой фразы. Повернувшись, я направилась к воротам; Сим вприпрыжку трусил за мной. Бедняга! Я забыла, что его короткие ноги не поспевают за моим широким шагом.
— Сим, где этот лагерь, что велел устроить лорд Толокамп? — Я искала любой предлог, чтобы задержаться с возвращением в холд. Мой гнев еще не остыл, обида была слишком свежа, самообладание растаяло, как дым. Слуга ткнул пальцем направо, где главная дорога, что вела на юг мимо рощи деревьев с облетевшей листвой, ныряла в маленькую долину. Я двинулась туда и через несколько минут уже могла разглядеть фигурки стражей, вышагивающих вдоль невидимой границы.
— И много ли путников собрано там?
Сим кивнул, со страхом уставившись в землю.
— Арфисты и лекари… все, которые возвращались в свои мастерские. И несколько бездомных… Они шли к целителям… и среди них есть больные… Что с ними станется, госпожа? Ведь они имеют право на помощь. Да, верно. Даже моя мать была милостивой к этим людям, лишившимся своего холда.
— Охранники пропускают кого-нибудь в долину?
Сим кивнул:
— Но обратно никому нет хода.
— Кто у них старший?
— Ченг, я слышал.
Ну, этого Ченга легко обвести вокруг пальца, если знать, как взяться за дело. Он любил выпить, и стоило ему присосаться к фляге, как ничто не могло оторвать его от горлышка, пока не проглянет дно. Задерживать арфистов и целителей, возвращающихся в свои Цеха? Мой отец был глупцом, перепуганным насмерть глупцом! Но для себя он сделал исключение, вернувшись домой из охваченного эпидемией Руата и подвергнув всех нас смертельной опасности. Ну, все это не означало, что я тоже поглупею. Я знала о своем долге перед Цехами Перна — разве не сам отец наставлял меня? И мы, возможно, сами будем нуждаться в их милосердии — прежде, чем минует это бедствие. Я потолкую с Ченгом… и с Фелимом тоже.
Когда я пересекла двор холда, в окне первого этажа появилась чья-то фигура. Отец? Да, это было его окно, и он пристально следил за Симом и мной. Сима, скорее всего, он не отличил бы от любого другого слуги, но узнал ли он меня? Я гордо поднялась по ступенькам и свернула в сторону кухни. Ведь я собиралась поговорить с Фелимом, не так ли?
— Что мне делать, леди Нерилка? — начал повар раньше, чем я успела открыть рот. — Она заявилась сюда и начала распоряжаться… и ее приказы не понравились бы леди Пендре… — слезы брызнули из глаз Фелима, он захлюпал носом и начал вытирать щеки фартуком, завязки которого стягивали его объемистую талию. — Она была строгой, леди Пендра, но справедливой… С ней человек мог чувствовать себя спокойно… делай, что положено, и все будет в порядке… — он снова всхлипнул.
— Что надо было Анелле?
— Она сказала, что станет теперь хозяйкой в холде… И чтобы я приготовил особый бульон для ее детей, потому что у них слабые желудки… и чтобы к каждой еде подавались сладости, особенно для ее родителей… и жаркое — в середине дня и вечером… О, леди Нерилка, это же невозможно! — слезы градом катились по его щекам. — Я должен все это выполнять?
— Я разберусь, Фелим. Делай все, как мы говорили утром. Даже Анелла потерпит один день.
Потом я попросила его послать Ченгу остатки обеда — для задержанных охраной людей. Фелим кивнул. — Я осмелился сделать это вчера вечером, леди Нерилка… Ваша матушка всегда так поступала. О, она была справедливой и милосердной… — теперь Фелим обливал слезами скомканную салфетку.
У него тоже доброе сердце, подумала я, стараясь не расплакаться при мысли о матери. Я представила себе Анеллу, и это помогло. Маленькая дрянь, подстилка! Заявилась сюда, и думает, что командовать в Форт холде все равно, что в той жалкой дыре, откуда ее вытащили! Ну и хаос воцарится у нас через пару дней! Слишком немногое она знала об управлении таким сложным хозяйством; ей стоило подучиться, чтобы мой отец оставался доволен не только ее стараниями в постели. Какие бы планы Анелла не строила на будущее, башмаки моей матери ей были явно не по ноге. Кроме того…
Я опять столкнулась в главном зале с расстроенным Кампеном. Щеки его горели от прилившей крови, глаза были выкачены. Дорал, Мостар и Тескин, шептавшиеся с ним, тоже выглядели возбужденными.
— Что мы можем сделать? — пробормотал Тескин, судорожно стиснув пальцы на рукояти поясного ножа.
Дорал стукнул кулаком по ладони.
— Нерилка, где ты была? Ты знаешь, что случилось?
— Анелла получила повышение?
— Да! Отец велел переселить ее в комнаты матери. Уже! — Не оставалось сомнений, что Кампен и все остальные оскорблены. — Он требовал тебя, Рилл! Он желает знать, где ты пропадаешь весь день и зачем ходила в этот лагерь.
— Просто хотела убедиться, что он существует, — ответила я, проигнорировав первый вопрос. — Когда это сделали?
— Сегодня утром, — ответил Тескин, кивнув на Дорала, который, видимо, был соучастником этой операции. — Поставили охрану и подготовили расписание дежурств. А теперь еще это! — он махнул рукой в сторону отцовской двери. — Он что, не мог подождать приличное время?
— Возможно, он болен и не хочет терять шанс приятно провести последние часы.
— Нерилка! — в голосе Кампена звучало негодование, но Тескин с Доралом фыркнули.
— Знаешь, Камп, — сказал Тескин, — может, она и права. Наш господин любит такие маленькие удовольствия.
— Хватит, Тескин! — с возмущением выкрикнул мой старший брат, забыв понизить голос.
Тескин пожал плечами.
— Ладно. Мы пойдем проверим охрану. Вернемся к обеду. И с хорошим аппетитом! — он подмигнул мне и, схватив Дорала под локоть, потянул к дверям. Всегда так! Бросают меня на растерзание Кампену.
Я решила предупредить нотацию насчет моих неподобающих манер.
— Гляди, Кампен! У нее два сына, ты знаешь! Как бы нас всех не переселили на верхние этажи.
Кажется, Кампену это не приходило на ум. Оставив его в глубокомысленных размышлениях о такой возможности, я ускользнула в свою комнату.
Вечерняя трапеза сулила мало приятного, однако мне пришлось спуститься вниз. Благодаря стараниям покойной матери учтивость сделалась для нас — для всех нас — почти инстинктивной, и даже брошенный Анеллой вызов не мог перебороть этой привычки. В зале было людно; особенно меня удивило обилие наших престарелых родственников со второго этажа. Посередине громоздились большие столы, обычно их раздвигали по праздникам. Даже кресло отца стояло на помосте — Анелла, видимо, не теряла времени даром.
