Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Поболтали? – переспросил Брагин.
– Всего-то пара фраз, – почему-то испугался Вадим Петрович. – О погоде и о том, что весны больше не существует. Зима – и сразу лето. А еще она обещала подобрать мне букет ко дню рождения жены. Вот и все.
– Что-нибудь приметное из деталей гардероба заметили?
Брагин целил в горчичное пальто, так, на всякий случай. Но выстрел ушел в молоко.
– Ничего особенно приметного. Куртка. Темная. Джинсы. Еще мусорный пакет. Знаете, такой ярко-голубой с белыми ручками. Мне кажется, она просто выносила мусор.
– Почему вам так показалось?
– Ну… – Вадим Петрович на секунду задумался. – При ней был только этот пакет. И потом, девушки обычно красятся, если куда-то выходят. А она была без макияжа.
– Некоторые девушки не красятся вообще. Среди современной молодежи это распространено.
Брагин понятия не имеет, распространено или нет. Но контраргумент необходим, чтобы заставить Вадима Петровича напрячь память. Вытащить из ее недр все, что касается Трегубовой.
– Она была в резиновых сапогах. Большого размера. В таких только за грибами. Или куда-нибудь за город, на пикник… А, вот еще что. В пакете было что-то испортившееся. Мясо или рыба. Пахло уж очень неприятно.
– Ясно. И больше вы Ольгу не видели?
– Нет.
– А букет? Вы сказали, что она обещала подобрать вам букет. Почему обратились к ней?
– Она работает в цветочном магазине. Небольшой такой магазинчик у метро.
– Захаживали?
Им всем паршиво – и мгновенно приоткрывшемуся рту, и лысым глазам. Корчатся в муках, боясь выпустить на волю правду. А правда состоит в том, что Вадим Петрович бывал в «магазинчике», только почему-то хочет это скрыть.
– Как-то раз. Случайно.
– Да вы не волнуйтесь.
– Я не волнуюсь.
Волнуешься. Даже посерел от волнения. Щеки сделались похожими на оберточную бумагу, а на кончике носа повисла невесть откуда взявшаяся капля пота.
– Вернемся к букету.
– Я его не получил. – Из-под черной шапки выкатилось еще несколько капель. – Говорю же, в последний раз мы виделись четырнадцатого. А день рождения Греты – восемнадцатого. Это важное мероприятие, потому-то я и торопился с отчетом. Чтобы ничто, как говорится, не отвлекало. Накануне, семнадцатого вечером, я постучался в комнату Ольги, и мне никто не открыл. На следующий день я специально отпросился с работы пораньше и отправился в магазин, но там уже принимала заказы совсем другая девушка. Она сказала, что Ольга здесь больше не работает.
– Объяснила – почему?
– Я не стал выяснять. Просто купил букет и ушел.
– А говорите, что не получили его.
– Я не получил его от Ольги. Вот и все.
– Она не собиралась куда-то уезжать?
– Откуда же мне знать? В свои планы она меня не посвящала.
– То есть девушка… Ваша соседка… Взяла и исчезла. Не появляется здесь довольно продолжительное время. А вы не забили тревогу.
– Это выглядело бы странно. – Вадим Петрович наконец-то смахнул каплю с носа. – Она посторонний мне человек. Почему я должен тревожиться? И Грета бы не поняла.
Вот оно что. Весь корень зла – в жене. Не будь ее, безволосый пугливый монстр озаботился бы исчезновением симпатичной ему девушки. Предпринял бы какие-нибудь шаги вроде визита к участковому или звонка родственникам. Но страх перед гипотетическим гневом или – того хуже – насмешкой жены (на молоденьких потянуло? А ты себя в зеркале видел, лысое чмо?) связывал Вадима Петровича по рукам и ногам. Не давал ему возможности поступить, как поступил бы любой человек. Даже не хороший – просто нормальный.
Но если исходить из этого – здесь все ненормальные.
– Не для протокола. Ревнивая у вас жена?
– Никогда не давал ей повода. И впредь не собираюсь.
На этом можно было заканчивать беседу с инфернальным типом Вадимом Петровичем, что Брагин и сделал. Задав напоследок еще один, чисто прикладной вопрос:
– Где у вас помойка?
– Помойка? – озадачился муж Греты. – Какая помойка?
– Вы ведь заявили, что Ольга собиралась вынести мусор. Вот я и интересуюсь – куда.
– А-а… Я понял, понял. Сейчас объясню. У нас в подъезде два входа. Один на улицу, другой во двор. Проходите через двор и через арку. Ворота там всегда закрыты, но в стене, с левой стороны, – кнопка. За воротами – что-то вроде небольшого проезда. Он заканчивается площадкой, там теперь импровизированная стоянка. А в глубине площадки, у стены, баки.
Слишком долгое объяснение, но такой уж Вадим Петрович человек – обстоятельный. И речи довольно пространные, если не касаются вещей, опасных для его благополучия. Семейного, личного, подлинного или мнимого.
– Вы там паркуетесь? – поинтересовался Брагин.
– Нет-нет, что вы. – Вадима Петровича снова бросило в пот. – У нас и машины-то нет. То есть… была, но мы продали ее в начале года. Стесненные финансовые обстоятельства.
– Может быть, знаете… Ольга встречалась с кем-нибудь? Возможно, кто-то заглядывал к ней?
– Никогда никого не видел. Но я и ее видел редко.
Спустя десять минут они с Вяткиным уже стояли внизу, в вестибюле подъезда, и все в нем было ровно так, как описал Вадим Петрович: одна дверь вела на улицу, другая – во двор. Вторая, в отличие от первой, не имела кодового замка.
– Что будем искать? – спросил у Брагина Вяткин.
– Тропу, на которой, возможно, исчезла Трегубова.
Они миновали крохотное пространство двора с парой клумб и недавно установленной детской площадкой, прошли через арку и оказались на узкой улочке, которую муж Греты отрекомендовал «проездом». Двум автомобилям разъехаться невозможно, но один пройдет без проблем. С правой стороны улочки тянулся высокий, в два человеческих роста, глухой забор. С левой – нависала туша огромного здания с черными провалами окон и глубокими трещинами по фасаду. Жилой дом, очевидно, был расселен уже давно: сквозь каменную кладку успели пробиться какие-то чахлые растения – то ли кустарник, то ли карликовые деревца. Брагин запрокинул голову вверх, к холодному высокому небу: отсюда, со дна каменного ущелья, оно казалось белым.
– Охренеть местечко, – только и смог выговорить капитан. – Я думал, таких в Питере не осталось. Про Апокалипсис снимать – самое то. Киношникам своим присоветуй при случае.
Место и впрямь было унылым, сумрачным – несмотря на световой день, который никак не хотел кончаться. Белые ночи все-таки. Поздним апрельским вечером – тем самым, в котором Ольга Трегубова отправилась выбрасывать пакет с мусором (и неизвестно, вернулась ли обратно) – здесь было наверняка еще унылее. И фонарей не видно.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
