Осенью Берни отправился в деловую поездку по Европе всопровождении Изабель — куда бы они ни приезжали, их появление тут жестановилось сенсацией. Они были неразлучны. Перед Рождеством Изабель переехалак Берни, и тому не оставалось ничего иного, как познакомить ее со своимиродителями, хотя этого визита в Скарсдейл он по понятным причинам опасался. Сего родителями Изабель вела себя крайне любезно, но откровенничать с ними явноне хотела. И вообще, ей вряд ли хотелось встречаться с ними вновь — она нескрывала этого от Берни.
— Мы так редко бываем одни…
Она мило надула губки. Более изысканной женщины Берни видетьне доводилось — порой он просто застывал, глядя, как она красит свое лицо,сушит волосы или идет со своей папкой под мышкой. Она словно гипнотизировала —хотелось смотреть на нее до бесконечности.
После той памятной встречи мать чувствовала себяподавленной. Изабель обладала странным качеством: люди, хоть как-тосоприкасавшиеся с ней, казались себе до смешного жалкими. Единственнымисключением был сам Берни, чувствовавший себя с ней настоящим мужчиной. Ихотношения строились скорее на страсти, чем на любви. Они могли заниматьсялюбовью всюду — в ванне, под душем, на полу, на заднем сиденье его автомобиля.Однажды они было занялись тем же в кабине лифта, но вовремя опомнились,сообразив, что двери вот-вот должны открыться. Весной он вновь взял ее воФранцию, затем они снова поехали в Истгемптон, но на сей раз круг их знакомыхбыл куда шире. Во время одной из вечеринок, проходивших на пляже в Коге,вниманием Изабель завладел некий кинорежиссер. На следующий же день Бернипотерял Изабель. После непродолжительных поисков он, однако, обнаружил ее:Изабель занималась любовью с режиссером из Голливуда, и происходило это напалубе стоявшей неподалеку от берега яхты. Берни прослезился и поспешил прочь,испытывая невероятное смятение. Изабель была для него не просто любовницей, ондействительно любил ее…
— Понимаешь, Бернар, мне как-то не хочется провестиостаток жизни в клетке… Я должна иметь возможность… летать…
Все это он уже слышал в другой жизни. Там были походныеботинки и дорожная сумка, здесь — платье от Пуччи, туфельки от Шанель и чемоданот Луи Вюиттона.
— Под клеткой ты имеешь в виду меня?
Он смотрел на нее холодно. Он не собирался прощать ей все насвете. Его угнетала та легкость, с которой Изабель отдалась другому мужчине;скорее всего нечто подобное происходило и прежде, просто он ни о чем недогадывался.
— Мой хороший, какая ж ты клетка? Ты простозамечательный человек… Но понимаешь, когда люди живут вдвоем… и живут долго…
С тех пор как она переехала к нему, прошло едва ли восемьмесяцев.
— Боюсь, что наши отношения я оценивал неправильно, — пробормотал Берни.
Она кивнула и улыбнулась своей обворожительной улыбкой.
— Совершенно верно, Бернар. — И тут же ножом всердце:
— Я хочу поехать в Калифорнию. — Она ничего нескрывала. — Дик хочет сделать на студии пару проб. Если бы мне удалосьсняться у него, я была бы очень рада.
Она говорила с тем же акцентом, который некогда растопил егосердце.
— Все с тобой понятно. — Берни закурил, что бывалокрайне редко. — Ты никогда об этом со мной не говорила.
Сказанное имело смысл. Такое личико грех не показывать вкино. Обложек журналов для нее мало.
— Зачем бы я говорила об этом с тобой?
— Ну да! Ты ведь что-то могла поиметь и от «Вольфа».Эти слова звучали подло, и он тут же пожалел о том, что произнес их вслух.Сильнее всего его задевало, что она больше не нуждается в нем.
— Прости, Изабель… — Он стоял посреди комнаты, глядя нанее сквозь дымную завесу. — И все же я бы на твоем месте не спешил.
Просить ее о чем-то было бессмысленно. Для себя она уже всерешила.
— На той неделе я еду в Лос-Анджелес.
Он кивнул и направился к окну, за которым виднелось море. Сминуту помолчав, он вновь повернулся к Изабель и, горько усмехнувшись, сказал:
— Прямо какое-то заколдованное место. Рано или поздновсе они отправляются на Запад.
Он вновь вспомнил Шилу. Когда-то, давным-давно, онрассказывал о ней Изабель.
— Может, в конце концов и меня туда занесет? Изабельулыбнулась:
— Ты принадлежишь Нью-Йорку, Бернар. Ты живешь тем, чемживет этот город.
Берни грустно покачал головой:
— А вот тебе этого мало… Их взгляды встретились.
— Понимаешь… Это не ты… Дело вовсе не в тебе… Если бы яискала что-то… серьезное, если бы я хотела выйти замуж… Ты бы очень меняустроил. Правда.
— Я никогда не предлагал тебе ничего подобного. И всеже рано или поздно так должно было случиться — это понимали оба. Просто он немог иначе, таким уж он был человеком, пусть порой о том и жалел. Был бы онпосвободней… поразвязней… умел бы он снимать фильмы…
— Я себя в этой роли не представляю, Бернар. Понимаешь?
Еще бы! Она представляла себя только в роли кинозвезды.Через три дня после того, как они вернулись в Нью-Йорк из Истгемптона, Изабельуехала со своим режиссером. Она уложила свои вещи куда аккуратней, чем этосделала Шила, не забыв прихватить при этом и те замечательные платья, чтоподарил ей Берни. Она доверху набила свои чемоданы от Луи Вюиттона и напоследокоставила ему записку. Четыре тысячи долларов наличными, которые Берни прятал вящике стола, она тоже взяла с собой, написав, что «занимает их и надеется, чтоон поймет все как надо». Съемки прошли успешно, и уже через год Изабельпоявилась на экранах. К этому времени Берни было уже наплевать на нее. И нетолько на нее. Женщин у него хватало. Манекенщицы, секретарши, администраторы,миланская стюардесса, актриса, политик… Но все это было так — как бы междупрочим. Сердце его вновь обратилось в камень.
Когда кто-то заводил речь об Изабель, Берни чувствовал себякруглым идиотом. Та, конечно же, не вернула ему ни денег, ни часов «Пиаже»,пропажи которых он сразу не заметил. Она не прислала ему и рождественскойоткрытки. Изабель использовала Берни и сменила его на другого мужчину, то жесамое наверняка произошло и с его предшественниками. В Голливуде она тоже нетеряла времени зря: снявшись в первом фильме, тут же нашла себе режиссерапоименитей. Изабель Мартен могла пойти далеко, в этом Берни не сомневался.Родители вскоре поняли, что говорить с ним о ней не стоит: после какой-тонеосторожно произнесенной ими фразы он покинул Скарсдейл вне себя от ярости ивернулся туда только через два месяца. Тема эта с той поры была запретной.
Он пришел в себя только через полтора года послеисчезновения Изабель. В женщинах недостатка не было, дела шли прекрасно,магазин процветал. Проснувшись и увидев бушующий за окном буран, Берни все-такирешил отправиться на работу. Он хотел поговорить с Полом Берманом о летних планахмагазина и разобраться с текущими делами. Ему в голову пришло несколькозамечательных идей. Берни, одетый в тяжелое английское пальто и русскую меховуюшапку, сошел на углу Шестьдесят третьей улицы и поспешил нырнуть в зданиемагазина. Оказавшись в торговом зале, он гордо огляделся. Он был женат на«Вольфе», иных привязанностей у него не было. Берни вошел в лифт и, нажавкнопку восьмого этажа, принялся отряхивать пальто от снега.
