Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
– Алло? Я – подруга миссис Лоусон. Да, конечно, мы попробуем найти отца мальчиков. Я уверена, это просто недоразумение, и дети в целости и сохранности. Миссис Лоусон сейчас в шоковом состоянии… Да, обязательно позвоним, как только все выяснится.
Фия тянется за телефоном, но Люси отводит руку.
– Может, лучше я позвоню вашему мужу? – мягко предлагает она.
– Нет! Это вас не касается! – рявкает Фия. – Вас тут вообще не должно быть! Отдайте телефон и убирайтесь из моего дома!
– Вам надо присесть и сделать глубокий вдох. – Люси пододвигает ей стул с видом терпеливой медсестры. – Я приготовлю чай.
Фия снова пытается дозвониться до Брама – абонент недоступен – и наконец обессиленно кладет телефон. Происходит что-то ужасное, она сердцем чувствует… Неразбериха с домом, наглая мошенница Люси – все это лишь начало. Что-то случилось с Брамом и мальчиками… Что-то ужасное…
Кошмар наяву становится таким чудовищным, что даже не поддается описанию.
Как же надоел этот номер! И отель! И город – из того, что он мельком видел и слышал. С востока мерзко загудел самолет – даже уши заложило. Сейчас посыплется битое стекло. А вдруг ему станет легче? Может, ощущение непоправимого ужаса хоть немного уменьшится, если земля содрогнется в буквальном смысле – например, рухнет самолет.
Уже не первый раз сегодня ему приходит в голову подобное. Когда самолет шел на посадку, он вдруг почувствовал совершенное безразличие: пусть заклинит шасси, пусть железное брюхо разорвется об асфальт и вывалит его из раны. Он вовсе не против умереть вот так. Более того, он всей душой надеялся… Отвратительно, учитывая готовность прихватить с собой две сотни пассажиров.
Разумеется, посадка была мягкой, и лишь его тело сжалось в агонии, он единственный молил богов дать судьбе обратный ход – но такого не бывает.
Мог бы и сам догадаться, что побег – та же тюрьма, только название другое.
Глава 7
«Рассказ Фии» > 00:24:56
Это был странный период – целый месяц подвешенности в воздухе. Точнее, пять недель: конец июля и весь август. Если бы мне сейчас дали шанс, я бы переживала его снова и снова, тот мягкий переход, постепенное разрушение семьи, а тогда время тянулось бесконечно.
Нет, я не имею в виду практическую сторону вопроса. Хотя я работала в центре Лондона, до дома сорок пять минут (а когда и в два раза дольше), да и школьные каникулы добавляли сложностей, все было организовано как надо. Мама помогала, да и с соседями договаривались – по очереди сидели с детьми.
Я имею в виду – эмоционально. Для меня важно расстаться спокойно, поберечь психику и сохранить здравый смысл.
Брам жил у своей матери в Пендже, ожидая моего следующего хода. Перед детьми я старалась маскировать его отсутствие под разными предлогами.
– Уехал по делам, – говорила я. – Вернется в субботу.
Субботний визит растягивался до укладывания спать, и мальчики не знали, что папа уходит на ночь. Утром я говорила, что он рано встал и уехал на работу. Впрочем, дети были слишком заняты, кидаясь друг в друга хлопьями, и не особенно интересовались тонкостями; и тем не менее в долгосрочной перспективе такой вариант не годился.
Мы отменили семейный отдых в Португалии и остались дома. Казалось, этим летом на Элдер-Райз (наш район) десантировался весь город. Отчасти благодаря объявлениям в разделе недвижимости газеты «Стандарт» парочки толпились в приемных у риелторов, выясняя, какой урон семейному бюджету нанесет дом с одной спальней, с террасой или с четырьмя спальнями, вроде тех, что на Тринити-авеню. Предложения появляются редко, говорили агенты, хотя ходят слухи, что у Ризов из 97-го дома проводили оценку.
Было практически невозможно припарковаться в верхней части Тринити-авеню; иногда я забывала, где оставила машину.
– Это цена, которую мы платим за то, что наши дома так дорого стоят, – говорила Элисон, – и жаловаться не подобает.
(«Не подобает» – характерное словечко Элисон).
Когда распространилась новость о том, что Брам съехал, она пожаловала первой с охапкой розовых гортензий из тех, что так прекрасно засыхают. Цветы были ужасно дорогие, в нашем районе их можно достать только у лучших флористов на главной улице.
– Ох, Фия… – вздохнула Элисон, обнимая меня. – Хочешь поговорить об этом?
– Тут не о чем разговаривать, – ответила я.
Ее глаза цвета морской волны порой слезились от смеха, приходилось постоянно промокать смазанную тушь, а вот печальный блеск я видела редко.
– Ты только скажи: нам не придется выбирать между вами?
– Нет, конечно.
– Значит, никакого изощренного плана мести? Или хотя бы самого простенького?
– Необязательно каждая история должна заканчиваться местью.
– Да, но большинство заканчивается именно так.
Ладно, признаю: иногда я представляла, как Брам встречает себе ровню, которая растопчет его сердце самым жестоким образом (но так, чтобы не пострадало благополучие детей). Нарочно мстить – нет, такое мне в голову не приходило. Уж кто-кто, а я знала, что Брам – сам себе худший враг, с его-то склонностью к саморазрушению. Если подождать, он сам себя накажет.
– Помню, смотрела старое интервью с Джорджем Харрисоном – уже после того, как его жена ушла к Эрику Клэптону. Казалось бы, должен плеваться ядом, а он сидел такой спокойный, философствовал. Сказал, что пусть лучше она будет с его другом, чем с кем попало.
Элисон задумалась.
– Да он, наверное, был под кайфом!
Я слегка фыркнула – в те невеселые времена это сходило за смех.
– Я хочу сказать, что я его отпустила. Мы отпустили друг друга. Теперь главное – вырастить мальчиков и обрести гармонию, как в той старой песне Пола Маккартни.
– Ты имеешь в виду «Эбеновое дерево и слоновая кость»? – Глаза Элисон расширились. Наверное, испугалась, что меня поменяли телами со степфордской женой[2] с нездоровым пристрастием к «Битлз». – Вряд ли в истории разводов было много подобных прецедентов… Хотя, если кто-то и сможет, то разве что ты.
Как и мои родители, Элисон просто обожала Брама: наверное, инстинктивно чувствовала его доброе сердце, несмотря на пьянство, ложь и в целом невыносимую жизнь с ним.
– Ты остаешься здесь? – спросила она.
– Разумеется.
– Отлично. Это самое главное.
Элисон принесла три гортензии – по одной на каждого оставшегося Лоусона, хотя вряд ли она об этом думала, когда покупала. Нет, она купила их потому, что дизайнеры интерьеров всегда советуют расставлять предметы по три – правило асимметрии. То самое, из-за которого Мерль постоянно думает о третьем ребенке: ее текущий дуэт не вписывается в фэн-шуй. («Всегда есть риск третьего», – сказал как-то ее муж таким тоном, словно речь шла о третьей мировой, и его границы нужно защищать ядерными ракетами).
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
