«Целью моей командировки являлось установление действительного места жительства Ильи Давыдова, собрание сведений о его жизни и установление за ним наблюдения, а также производство розыска бриллиантов на случай, если бы они оказались уже сбытыми. Для облегчения сношений с французскими властями шталмейстер Давыдов снабдил меня личным письмом на имя Российского императорского посла в Париже гофмейстера Л. П. Урусова. 30 июня с. г. я выехал из Петербурга и 2-го (15-го по европейскому летоисчислению) июля вечером прибыл в Париж и остановился в Hotel du Tibre, 8, rue du Helder…»
(Из рапорта чиновника для поручений СПб столичной сыскной полиции кол. секретаря Кунцевича.)Не успел поезд остановиться, как дверь купе отворилась и в проеме появилась красная физиономия носильщика.
– Экипаж, месье? – спросил фактер сиплым голосом.
– Да, и большой багаж возьмите. – Кунцевич сунул носильщику квитанцию и саквояж, а сам схватил завернутую в плед пуховую подушку и вышел на перрон.
При входе в вокзал образовалась небольшая очередь – акцизный чиновник спрашивал у пассажиров, имеются ли при них съестные припасы и напитки, и тех, кто отвечал утвердительно, передавал в руки коллеги, взимавшего положенный по закону сбор.
Французский городовой в синей пелерине и кепи, с лихо закрученными усами и бородкой клинышком, увидев мужчину с подушкой в руках, махнул рукой в сторону шеренги извозчиков, и один из них, детина в белом лакированном цилиндре, тут же подъехал к Кунцевичу. Фактер проворно взгромоздил саквояж Мечислава Николаевича на крышу кареты и, получив положенный французский полтинник, удалился.
– Куда едем, месье? – Извозчик вопросительно уставился на коллежского секретаря, который в это время пристраивал на сиденье плед и подушку.
– Мне нужно в какую-нибудь недорогую, но приличную гостиницу, нет ли у вас такой на примете?
– Отчего же нет, есть, месье! Прелестный отель и недалеко отсюда.
– Везите!
Hotel du Tibre располагался в огромном шестиэтажном доме на довольно оживленной улице. Как только карета остановилась у парадного подъезда, оттуда выскочил лакей в ливрее и красной шапочке, с невероятной проворностью снял с крыши чемодан и потащил внутрь. Мечиславу Николаевичу ничего не оставалось, как пойти следом. За ним шел извозчик, тащивший саквояж и подушку.
У самых дверей к гостю подскочил портье:
– У нас прекрасные номера, месье, вы останетесь вполне довольны!
– В какую цену?
– Пять франков, месье, всего пять франков!
Кунцевич аж попятился:
– Нет, для меня это дорого!
– Месье, клянусь, за эту цену вы не найдете ничего лучше во всем Париже, к тому же в стоимость номера входит сервис и освещение.
– Нет, нет, это дороговато, я рассчитывал на два-три франка в день.
Портье помрачнел:
– А долго ли вы изволите пробыть в городе?
– Я, право, и сам не знаю, но, думаю, не меньше недели.
– Это небольшой срок… Ну если месье готов жить в пятом этаже, то я могу предоставить номер за три с половиной франка.
«Черт с ним, – подумал Мечислав Николаевич, – все равно деньги чужие!»
– Показывайте комнату!
Утром следующего дня Кунцевич был принят гофмейстером двора его императорского величества Львом Павловичем Урусовым – императорским послом во Франции. Его превосходительство выслушал доклад коллежского секретаря и изволил выдать рекомендательное письмо на имя директора de la Sûreté générale[4] месье Ришара с просьбой оказать питерскому сыщику содействие при исполнении возложенного на него поручения. В этот же день Мечислав Николаевич удостоился аудиенции господина Ришара, который направил его к префекту парижской полиции. Ко времени окончания приема у господина директора присутственные часы в префектуре уже закончились, так что к главному полицейскому французской столицы Кунцевич смог попасть только 17 июля. Префект перепоручил его заботам директора Главной дирекции розысков господина Луи Мукэ, а тот – комиссару третьей бригады розысков месье Жюлю Себилю. Последнему перепоручать Кунцевича было уже некому.
