— Это часть моей работы, — солгал Картер.
— Разумеется. Однако простите мою назойливость, но как вы определяете возраст ребенка, у которого нет ни родителей, ни семьи? Профессиональный опыт, наверное…
— Днем рождения каждого из наших воспитанников считается дата его поступления к нам. Также мы иногда приблизительно вычисляем возраст малышей, руководствуясь собственной методикой, — объяснил Картер. Ему было неприятно обсуждать внутренние дела приюта Св. Патрика с незнакомцем.
— И это уподобляет вас Богу, мистер Картер, — заметил Джавахал.
— Я не согласен с таким сравнением, — сухо ответил Картер.
Джавахал с удовольствием наблюдал, как на лице Картера проступает досада.
— Простите меня за дерзость, мистер Картер, — извинился он. — Тем не менее я рад нашему знакомству. Не исключено, что я навещу вас снова и сделаю пожертвование в пользу вашего благородного учреждения. Может, я вернусь в течение шестнадцати лет и тогда смогу посмотреть на мальчиков, которые сегодня поступили к вам, влившись в большую семью.
— Что ж, милости просим, если у вас возникнет такое желание, — сказал Картер, провожая гостя до дверей кабинета. — Похоже, дождь опять усилился. Может, вы предпочтете подождать, пока он стихнет.
Гость повернулся к Картеру и черный жемчуг его глаз ярко заблестел. С первых мгновений их встречи, как только он переступил порог кабинета Картера, Джавахал цепким взглядом, казалось, замечал и оценивал малейший жест и перемену выражения лица собеседника. Он отслеживал паузы в разговоре и хладнокровно анализировал каждое сказанное слово. Картер пожалел, что по доброте душевной предложил воспользоваться гостеприимством приюта.
Мало нашлось бы в мире вещей, которых Картер желал так же сильно, как мечтал, чтобы странный посетитель скрылся с глаз долой. И его совершенно не трогало, что на улицах города свирепствовал ураган.
— Дождь скоро закончится, мистер Картер, — ответил Джавахал. — Но все равно спасибо.
Вендела, точная как часы, в коридоре дожидалась окончания аудиенции и проводила посетителя к выходу. Из окна кабинета Картер наблюдал, как удаляется под дождем черная фигура, пока она не исчезла у подножия холма, затерявшись в переулках. Картер постоял у окна, глядя на Радж-Бхаван, резиденцию правительства. Через несколько минут, как и предсказывал Джавахал, дождь закончился.
Томас Картер налил себе вторую чашку чая и сел в кресло, продолжая смотреть на город. Картер вырос в Ливерпуле в приюте, очень похожем на тот, который он ныне возглавлял. В его стенах он научился трем вещам: трезво оценивать материальные ценности, любить классику и, в-последних (хотя по значимости третий пункт был не менее важен, чем первые два), узнавать лжеца за версту.
Картер неторопливо выпил чай и решил начать праздновать свой пятидесятый день рождения, учитывая, что Калькутта все еще сохранила способность его удивлять. Картер подошел к буфету и достал коробку сигар, которую хранил для особых случаев. Он зажег каминную спичку и торжественно, как того требовала традиция, раскурил драгоценную сигару.
Затем он вынул из ящика письменного стола письмо Ариами Бозе и, воспользовавшись горящей еще спичкой, поджег его. Картер наслаждался сигарой, а тем временем исписанный пергамент постепенно превращался в пепел на маленьком подносе с гравировкой эмблемы Св. Патрика. В честь Бенджамина Франклина, одного из кумиров своей молодости, Томас Картер решил назвать нового воспитанника приюта Св. Патрика Беном. Также Картер пообещал себе, что приложит все силы, чтобы мальчик обрел в этих стенах семью, которой судьба его несправедливо лишила.
Прежде чем продолжить рассказ и приступить к описанию главного действия, которое развернулось шестнадцать лет спустя, я должен сделать короткое отступление и представить некоторых героев. Достаточно сказать, что во время описанных выше событий кое-кто из нас еще не появился на свет, а кому-то исполнилось всего несколько дней от роду. Но общим в нашей биографии было одно немаловажное обстоятельство, которое в результате и привело всех под кров приюта Св. Патрика: мы не имели ни дома, ни семьи.
Мы научились выживать, лишенные и того и другого, вернее, придумав себе собственную семью и самостоятельно создав очаг. Семью и очаг — выбранные по своей воле, где не нашлось места лжи и превратностям судьбы. Никто из нашей компании, состоявшей из семи человек, не знал другого отца, кроме мистера Томаса Картера с его лекциями о мудрости, заключенной в трудах Данте и Вергилия; не знали мы и другой матери, кроме Калькутты с ее тайнами, что хранили улицы, стелившиеся под звездным небом Бенгальского полуострова.
Наш частный клуб носил звучное имя, происхождение которого доподлинно знал только Бен. Именно он нарек наше содружество по своему вкусу. Правда, некоторые подозревали, что он позаимствовал название из старого почтового справочника торговых фирм — импортеров из Бомбея. Как бы там ни было, но на определенном этапе нашей жизни возникло общество «Чоубар», и после этого обычные приютские игры и развлечения утратили для нас свою прелесть. Мы проявляли чудеса изворотливости, ухитряясь безнаказанно ускользать из здания приюта глубокой ночью после того, как почтенная Вендела подавала сигнал о начале комендантского часа. Мы спешили в резиденцию нашего частного клуба в таинственном и, по слухам, заколдованном доме. Он стоял десятки лет необитаемым на углу Коттон-стрит и Брейборн-роуд, в сердце «черного города», всего в паре кварталов от реки Хугли.
Справедливости ради следует пояснить, что особняк, который мы горделиво именовали Дворцом полуночи (с намеком на ночные часы наших пленарных собраний), вовсе не был заколдованным. Миф о том, что в доме водятся привидения, появился не без нашего скромного участия. Сирах, один из членов-основателей нашего общества, астматик и большой знаток историй о привидениях, потусторонних явлениях и колдовстве в городе Калькутта, сочинил легенду, достаточно зловещую и правдоподобную, сделав главным героем прежнего хозяина дома. Эта легенда надежно охраняла от нежелательных вторжений наше тайное убежище.
Вкратце, центральным персонажем пугающей истории был призрак старого торговца. Как водится, его окутывал белый саван, и он парил над полом, перемещаясь таким образом по всему дому. Глаза у него горели как раскаленные угли, а изо рта торчали длинные волчьи клыки, жаждущие человеческих душ, нечистых и лукавых. Разумеется, такие подробности, как цвет глаз и острые клыки, стали персональной лептой Бена в создание образа привидения. Он обладал уникальной способностью сплести историю неописуемой жестокости, на фоне которой творения излюбленных классиков мистера Картера, включая Софокла и кровожадного Гомера, казались невинными детскими сказками.
Несмотря на то, что название звучало несерьезно, общество «Чоубар» зиждилось на тех же принципах (в том числе устав и свод строжайших правил), что и закрытые элитарные клубы, наводнявшие эдвардианские здания в центре Калькутты, соперничавшие со своими лондонскими тезками. Эти салоны, где протекала приятная жизнь с бокалом бренди в руках, были вотчиной сливок англо-саксонской аристократии. Конечно, мы не могли похвастаться блистательным антуражем, зато цели преследовали самые благородные.
