Последнее, что увидела, это монстра, растворяющегося в черном пламени. А новую попытку поднять телефон, я снова провалила.
Молиться, чтобы телефон остался незамеченным? Чтобы не включили, не смогли разблокировать и узнать, кто тут появляется не в то время и не в том месте?
Огонь уже сжег конечности существа и тот снова истошно завопил. В эти же секунды я сорвалась с места и со всей скорости сверкающих пяток рванула прочь от места событий. Я бежала так быстро, как только могла, и остановилась только возле метро. Вся моя поездка до дома проходила в прострации. И если вчера я боялась оставаться в комнате одна, то сегодня была в ужасе.
Трижды проверив замки на двери комнаты, я метнулась к коробке, где лежали вещи Марины. В другой ситуации я бы к ним даже не притронулась, но сейчас вытрусила все содержимое на пол и стала рыться в ее вещах. Я потратила несколько часов, но совершенно ничего не нашла. Это были обычные вещи, как у любой другой студентки. Одежда, книги, канцелярские принадлежности, тетрадки — короче, бытовой хлам. И ничего, что могло хоть как-то прояснить ситуацию.
Возможно, речь шла все же о другой Марине, и кристалл, который я нашла, не имеет ничего общего с тем, чему я стала свидетелем.
К слову, вспомнив об этом, метнулась к тумбочке, где предположительно оставила находку. Прозрачный камень спокойно лежал в ящике, где я его и оставила. Обычный камень, может, это не просто стекло, а какой-то дорогой, драгоценный? По мне, так обычная стекляшка.
Единственное изменение, которое я заметила в кристалле, это маленькая капля красного цвета внутри, принявшая форму самого кристалла, только уменьшенной версии. Кристалл внутри кристалла. Это просто вещь, неживой предмет, но эта капля мерцает, словно в ней есть жизнь. Должно быть, в прошлый раз я просто не заметила этого. Не мог же он измениться за те часы, пока я отсутствовала?
В данный момент это мало что значило, главное понять, что там произошло?
Убийство?
Стоит вызвать полицию!..
Но если расскажу им увиденное, меня клеймят обезумевшей. Тот мужчина стал монстром, а значит, это не убийство, в смысле, не человеческое убийство.
«Спрячь кристалл», — вспомнились слова Марины.
Спрятать эту стекляшку? И куда мне ее прятать?
Пока я размышляла над возникшей дилеммой, кристалл в руке вспыхнул ярким заревом, приобретя вид инея, как тот, что появляется на окнах зимой. Белый свет причудливыми узорами сосредоточился вокруг кристалла, ставшего еще более прозрачным и еле ощутимым на моей ладони.
И сбросив стеклянную оболочку, камень просто взял и растворился в моей ладони. А на месте, где раньше была рана, теперь мерцала черная спираль, постепенно тускнея и превращаясь в подобие татуировки.
— Какого дьявола это было?! — взвизгнула я, подальше выставив от себя ладонь. — Исчез в руке? Это он на мои мысли так отреагировал? — тихо и с опаской зашептала я, словно меня мог кто-то услышать.
Около часа я рассматривала свою ладонь, аккуратно касаясь прямо-таки горячего рисунка.
А дальше-то что? Вот об этом «что» я размышляла всю ночь.
Почему это случилось именно со мной? Что я сделала не так? Или же почему я единственная, кто может это видеть?
Там, в саду за университетом, была только я, поэтому не могу сказать с уверенностью, что это не мог увидеть кто-то другой. Но в библиотеке все было по-другому. Помещение, в котором находилась по меньшей мере сотня, просто опустело и так же внезапно заполнилось людьми, а день сменился вечером. И тут возникает вопрос: я лунатик или просто спятила?
— Видимо, все же спятила, — вырвался усталый и одновременно злой вздох. — Завтра воскресенье, так что в понедельник первым делом отправлюсь к университетскому психологу, и будь что будет, — твердо решила я.
Мне пришлось потратить много времени, чтобы упаковать вещи Марины обратно в коробку. С опустошенной головой я готовилась ко сну, стараясь не шарахаться от собственной тени или посторонних звуков. Я старалась больше ни о чем не думать, а если что-то и закрадывалось в мысли, быстренько выгоняла наваждение суровыми пинками.
Но даже этот факт не смог помочь мне заснуть. В темноте я простояла возле окна до тех пор, пока на горизонте не появились первые лучи солнца. Мне было страшно и одиноко. Всю ночь ощущать, будто над тобой кто-то стоит, чувствовать, как кто-то смотрит на тебя, вглядываться в горящие огни города и бояться перевести взгляд ближе, чтобы не наткнуться на зеркальную поверхность окна и не увидеть в его отражении того, чье присутствие я все время ощущала.
И возможно, мне стоило просто как следует поплакать, но глаза оставались сухими. Слезы горю не помогут и сомневаюсь, что после изрядной истерики и ручья выплаканных слез мне полегчает.
Покалывание в ногах и занывшие мышцы спины слегка отвлекли от грустных мыслей. Поход до кровати оказался очень болезненным, босые ступни словно шли по иглам. Тело благодарно запело, стоило оказаться на мягкой перине. Мышцы расслабились, накатившая усталость наконец догнала работающий мозг, и я провалилась в глубокий сон.
* * *
Луну, которая обычно освещала узкую лесную тропинку, закрыли черные тучи. Ветер пронизывал до костей, пугающе завывая, словно раненный зверь. В этот раз я стремительно бежала вперед к тому самому дому. Узкие кремовые туфли натерли ноги в кровь, и каждый быстрый шаг вызывал новую волну боли, однако я ни на секунду не остановилась.
Платье цвета слоновой кости, украшенное драгоценными камнями и вышивкой, было слишком длинным и тяжелым, поэтому существенно замедляло бег. В левой руке чувствовалась ноющая боль от удара, когда я зацепилась за подол платья и ударилась о ствол дерева. Длинные локоны выбились из прически и теперь падали на лицо.
Страх!
Я чувствую жуткий страх, он липкими щупальцами сковывал душу. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, когда за рощей показался тот самый домик. Вбежав в открытую дверь, стремительным шагом направилась к единственной здесь комнате.
Сол сидел на том самом каменном постаменте, хмуро всматриваясь в затянутое черными тучами небо.
— Сол! — воскликнула я, бросившись в объятия парня.
— Мак? — в его голосе послышалось удивление, но руки тут же крепко обняли. — Любовь моя, чем ты так напугана?
Вместо ответа я сильнее прижалась к возлюбленному, вдыхая аромат духов, исходивший от его тела. Страх, одолевавший меня до этого, немного утих, но горечь все еще осталась, продолжая давить нарастающей паникой.
— Мак, прошу тебя, — мягко произнес он.
Слегка отстранившись, Сол прикоснулся к моему лицу, заставляя посмотреть ему в глаза. Такие родные, небесного цвета глаза.
Но плохое предчувствие только усилилось. А стоило почувствовать тонкий запах лекарственных трав, сердце пропустило удар. Дрожащей рукой я расстегнула первые пуговицы черной шелковой рубашки. Плечо и грудь возлюбленного были перевязаны, и ткань чуть ниже ключиц пропиталась кровью.
