Он бросил взгляд на Андреа. Та сидела уставившись в свою тарелку, словно ничего более интересного в комнате не было, но он был уверен: она чувствует, что он на нее смотрит. И если она ведет себя как полагается воспитанной девушке, демонстрируя стыдливость в присутствии мужчины, за которого ей предстоит выйти замуж, то ему ли на это жаловаться?
Пока лакей наполнял тарелки, Никос повернул голову к хозяину.
— Вы мне не говорили, что ваша внучка наполовину англичанка, — начал он по-гречески. Он не видел, как Андреа подняла голову и устремила на него пристальный взгляд.
Йоргос откинулся на спинку стула.
— Маленький сюрприз, — проговорил он самодовольно.
— Еще один, — проворчал Никос и перевел взгляд на Андреа. — Вы живете в Англии? Ваша мать англичанка? — вежливо спросил он по-гречески.
Андреа приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но Йоргос опередил ее.
— Она не говорит по-гречески, — сообщил он на английском.
— Как это? — удивился Никос.
— Скажем так: у ее матери особый взгляд на воспитание, — быстро проговорил Йоргос.
Андреа молча посмотрела на деда. В его темных глазах стояла угроза.
Ты улетишь в Лондон первым же самолетом, если не станешь делать то, что я тебе прикажу! — прозвучало у нее в ушах.
Андреа охватило смятение. Что ей делать? Открыть рот и все выложить? Но чего она этим добьется? Ответ был ясен: ее выгонят из дедова дома и отправят обратно в Лондон с пустыми руками. А она не имеет права вернуться ни с чем, она должна обязательно раздобыть денег для Ким, чего бы ей это ни стоило, пусть даже для этого придется слушать, как Йоргос Костакис старается обелить себя, перекладывая вину на мать.
Вот почему Андреа сжала губы и промолчала.
От сидевшего напротив Никоса не ускользнули ни сурово сжатые губы, ни мятежный огонь в карих глазах. Выходит, девушка выросла в Англии, воспитана матерью, у которой некий особый взгляд на воспитание, в результате чего наследница Костакиса не знает родного языка. Что же это за женщина? — размышлял Никос. Воображение угодливо подсунуло ему образ одной из тех экстравагантно одетых, нахальных, острых на язык англичанок из высшего круга, которые непременно присутствуют на всех благотворительных соревнованиях по поло. Как же так получилось, что она вышла замуж за Андреаса Костакиса? Вряд ли их брак продлился бы долго, даже если бы сын Йоргоса не погиб совсем молодым. И как Йоргос допустил, чтобы вдова, уезжая в Англию, забрала с собой его внучку? Вот и получилось, что она не знает даже своего родного языка!
Я мог бы ее научить…
Ему мгновенно представилась прелестная картина: пышноволосая красавица лежит в его объятиях, а он учит ее самым важным словам, которые жена-гречанка должна уметь сказать своему мужу.
Вот такие приятные мысли блуждали в голове Никоса, когда подали обед.
Никос, наблюдая из-под длинных ресниц за своей невестой, отметил, что она ест с большим аппетитом. Хотя ему было приятно, что Андреа умеет ценить хорошую еду, — изнурительная диета, которой придерживалась Эсме, выводила его из себя, — он решил следить за ее рационом. Пока что девушка стройна как тополь, ни грамма лишнего веса, но, если будет постоянно есть как сейчас, годам к сорока непременно растолстеет. Кстати, сколько ей лет? При первой встрече он решил, что ей лет двадцать пять, но тогда странно, как это Йоргос до сих пор не выдал ее замуж. Должно быть, она все-таки моложе.
Тут его пронзила неприятная мысль. Если она выросла в Англии, то можно ли быть уверенным, что она чиста? Современные английские девушки отличаются вольностью нравов, это известно каждому греку. Девушки из высшего английского общества более не чисты как свежевыпавший снег, некоторые из них начинают половую жизнь в безобразно раннем возрасте. Девственница ли она? Никос подумал, не спросить ли об этом Йоргоса, но передумал. Ему было заранее известно, что тот скажет: Неужели это тебя так беспокоит, мой друг, что ты в случае чего готов отказаться от " Костакис индастриз»?
А Никос знал, что он на это ответит.
Девственница или не девственница, а он женится на Андреа Костакис и получит в качестве приданого «Костакис индастриз».
Все было так вкусно, что Андреа даже почти перестала думать о мужчине, сидевшем напротив. Однако ненадолго. Не успела она окончательно успокоиться, как он заговорил с ней.
— Андреа, в какой части Англии вы живете? — спросил он учтиво, явно вознамерившись завести светскую беседу.
— В Лондоне, — ответила Андреа, отважно посмотрев на него кротким взглядом.
— Мой любимый город. Должно быть, очень беспокойная у вас жизнь, да?
— Да, — подтвердила Андреа, думая о своих двух работах, почти без выходных и свободных вечеров. Ким тоже не сидит без дела, работает в ночном супермаркете. Беспокойная жизнь, что и говорить.
— А какой, по вашему мнению, нынче самый лучший клуб в Лондоне? — продолжил Никос, упомянув названия пары самых модных заведений, о которых Андреа знала лишь из глянцевых журналов.
— Клубы не моя стихия, — ответила она.
— Понятно, — сказал Никос, довольный тем, что услышал. Клубы ассоциировались в его сознании с половой распущенностью, и ответ Андреа приободрил его. — А какова же ваша «стихия»? — не унимался он.
— Я люблю театр, — призналась Андреа. Она не лукавила, для нее не было большего удовольствия, чем отправиться с Ким в театр. Правда, случалось это не очень часто из-за дороговизны билетов.
Никос вспомнил названия двух музыкальных спектаклей, идущих в Вест-Энде, и Андреа подумалось, что он, должно быть, часто бывает в Лондоне. Она отрицательно покачала головой. Билеты на такие спектакли стоили еще дороже, чем в драматический театр.
— Я предпочитаю Шекспира, — возразила она и тут же пожалела об этом, наткнувшись на осуждающий взгляд деда. И что теперь? — подумала Андреа. — Это что, плохо, что я люблю Шекспира?
В следующую секунду все разъяснилось.
— Мужчины не любят женщин с претензиями на интеллектуальность, — пробурчал старик.
Андреа моргнула. При чем тут претензии?
— Шекспир писал понятные всем произведения, — возразила она мягко. — В его пьесах нет ничего запредельного, если только они поставлены как следует. Ими могут наслаждаться все, особенно в современных постановках, рассчитанных и на тех, кто привык относиться к Шекспиру с предубеждением.
Йоргос положил вилку и нож на стол, не отводя гневного взгляда от Андреа.
— Прекрати свою идиотскую болтовню! Если не можешь сказать ничего путного, лучше держи язык за зубами!
Андреа была поражена до глубины души. И невольно посмотрела на Никоса Вассилиса. Что, если дедов партнер разделяет его допотопный взгляд на женщин и их «интеллектуальные претензии»?
