Если бы не работа в клубе да частные вечеринки, Лили была бы обречена на нищету. Кроме того, именно эта работа привела ее в Бостон. Эссекский клуб был куда лучше, чем тот, в котором она работала в Олбани.
Усевшись поудобнее на скамеечке, Лили разогрела пальцы тихим арпеджио. Холодные, гладкие клавиши… Как и чашка Утреннего кофе, эти первые прикосновения всегда доставляли ей особое наслаждение.
Она посмотрела на клавиши, и волосы упали ей на лоб. Откинув их и подняв голову, Лили начала наигрывать самые нежные из вещей «Нью эйдж» — вариации на темы популярных песен в ее аранжировке. Завсегдатаи легко узнавали эту музыку, хотя Лили каждый раз исполняла ее иначе. Играя на слух, она давала волю воображению и делала то, что казалось наиболее подходящим именно в данный момент. Лили пользовалась нотными сборниками, лишь разучивая классическое произведение или слова песни. В основном же просто покупала диски. Взяв за основу мотив, она исполняла свою версию, придавала вещи тот оттенок, который более всего соответствовал настроению аудитории. Порой ее просили играть в стиле рок или подражать бродвейским хитам, порой — в манере Брамса. Лучше всего Лили удавалось как раз преподнести одну и ту же песню по-разному для разных слушателей. Это позволяло и ей самой сохранять свежесть восприятия.
Рояль стоял на небольшом возвышении в углу, поэтому, не поднимаясь, она могла время от времени оглядывать аудиторию. Знакомым Лили улыбалась в знак приветствия, незнакомым — просто так. Дэн был прав. Публика собралась доброжелательная. Правда, ранние посетители всегда были старше и снисходительнее, но и среди них попадались ворчуны. Сегодня таких ворчунов не было видно.
Для завсегдатаев Лили исполнила коллекцию старых мелодий, начав с «Осенних листьев» и «Лунной реки», продолжив «Голубой луной» и завершив песней «Сентябрь». Дважды метрдотель передавал ей заказы. Она работала до половины восьмого, пока Дэн не принес ей стакан воды.
— Есть вопросы? — спросил он.
— За двенадцатым столиком Дейвис с какими-то гостями. Кажется, я их где-то встречала, но… Неужели члены клуба?
— Нет. Это губернаторы Нью-Хэмпшира и Коннектикута. Приехали на конференцию. Их фотографии часто мелькают в газетах.
Теперь понятно, почему эти лица показались ей знакомыми, однако тут же возник новый вопрос. Лили, разумеется, узнала человека с темными усами за девятнадцатым столиком. Это был репортер из «Бостон пост».
— А Терри Салливан — что, пришел посмотреть на губернаторов? — спросила она.
Дэн ухмыльнулся.
— Во всяком случае, я об этом ничего не знаю, иначе не пустил бы его сюда.
Да, клуб гарантировал спокойствие своим постоянным посетителям. Журналистов пускали только как чьих-нибудь гостей. Именно так сюда попал Терри Салливан. Мало у кого из газетчиков были такие хорошие спонсоры, а уж тем паче достаточные средства, чтобы самим вступить в клуб.
— Должно быть, ему у нас нравится. Это уже который, третий его визит за три недели?
— Да, — ответила Лили, подсчитав.
— Ему нравишься ты.
— Нет. — Однако она не могла отрицать того, что Терри приходил сюда именно ради нее. — Просто работа. Он готовит серию очерков о бостонских артистах и хочет написать обо мне.
— Что ж, прекрасно.
— А я никак не соглашаюсь дать ему интервью. Он раздражает меня.
— Может, из-за усов? — Дэн посмотрел в сторону входа, и щеки его покраснели ярче прежнего. Он заулыбался и выпрямился: — О! Да вот и он!
С этими словами Дэн направился навстречу гостю.
Лили просияла, увидев Фрэнсиса Россетти. Архиепископа Россетти. А теперь уже — кардинала. Правда, к этому придется еще привыкать. Лили давно была с ним знакома и гордилась тем, что его возвели в новый сан, не меньше, чем Дэн, женатый на племяннице Россетти.
Лили не была католичкой. Строго говоря, она вообще не относила себя к какой-либо конфессии, но сейчас, допивая воду и глядя на этого человека, восхищалась им. На нем не было ни пышного одеяния, ни красной кардинальской шапочки. Все это ждет его в Риме, куда он поедет на свою первую консисторию только через четыре недели. Но такому обаятельному человеку не нужны рясы и шапочки. Этот высокий мужчина отлично выглядел в черном церковном облачении, с простым крестом на груди и блестящей копной седых волос.
Лили уже видела его после того, как он стал кардиналом. Как пианистку ее часто приглашали на разные епархиальные празднества. Вот и вчера вечером она играла на приеме под открытым небом в резиденции Россетти. Сегодня же он впервые пришел и клуб. Не успела Лили и подумать, как пальцы сами нашли нужные клавиши и полилась мелодия из «Огненных колесниц».
Он услышал, оглянулся и подмигнул ей.
Польщенная, Лили закончила одну вещь и перешла к следующей. Они с Фрэном Россетти частенько играли в четыре руки, так что она знала, какие песни ему нравятся. Он умел ценить полноту этой жизни. Его музыкальные пристрастия как в церковной музыке, так и в светской красноречиво говорили об этом.
Лили сыграла «Память» и «Аргентину», продолжила любовной темой из «Доктора Живаго» и перешла к «Такими мы были».
Ровно в восемь почтенная супружеская пара села за столик с красными розами. Лили приготовилась. Как только официант откупорил бутылку шампанского, она повернула к себе микрофон и глубоким альтом запела «Двенадцатый из ниоткуда».
Лили заметила, как Дотти Фриш, ахнув, мельком глянула на нее, а потом, лучезарно улыбнулась своему благоверному. Лили была счастлива.
Когда песня кончилась, раздались негромкие аплодисменты, и она продолжила попурри из хитов Джонни Матиса, после чего снова вернулась к Бродвею. Лили завершила эту серию в половине девятого, когда наступило время очередного перерыва.
— Пятнадцать минут, — объявила Лили и, отвернув микрофон, поклонилась публике.
Дэн беседовал с метрдотелем в алькове сразу за выходом из обеденного зала. Он поднял оба больших пальца, показывая Лили, что она молодец.
— Ты отлично справилась. Он был на седьмом небе.
— Но ты мне не говорил, что он собирается прийти.
— А вот теперь говорю. Он уже идет, — посмотрев ей за спину, сообщил Дэн.
Широко улыбаясь, Лили оглянулась. Кардинал обнял ее, и она ответила тем же. Не важно, что этот человек — священнослужитель. Он и сам говорил, что происходит из семьи с весьма приземленными традициями. Лили не сразу привыкла к этому, но невинность его прикосновений доставляла ей настоящую радость.
— Спасибо, — сказал Россетти.
— За что?
— За мою любимую песню. За все мои любимые песни. За вчерашний вечер и за то, что эта музыка прозвучала снова. — Он сжал плечо Дэна. — Ты знаешь, что она сделала? После трех часов игры без перерыва поехала домой, а потом вернулась, чтобы привезти мне музыкальный сборник, о котором мы говорки. Он опять обратился к Лили: — Представьте себе, я потом до двух часов ночи не спал. Играл и не мог оторваться. Это прекрасная коллекция.
