От этих мыслей у нее защемило сердце и холодный озноб охватил все тело, но она отогнала грусть, пытаясь думать исключительно о предстоящем путешествии. В конце концов она же никогда еще не путешествовала по морю! Сколько интересного ждет ее впереди! В ее воображении рисовались картины прекрасных морских далей, мужественных благородных матросов, романтических лунных ночей на палубе. А в конце путешествия встреча с дядей Чарльзом. Эта мысль казалась ей особенно привлекательной.
По мере приближения к гавани ее настроение поднималось. В лучах утреннего солнца показалось зеленое море, которое так и манило к себе. Выпрыгнув из экипажа, Элизабет расплатилась с кучером и снова упрятала кошелек в муфту. Не обращая внимания на его удивленный взгляд, она твердым шагом направилась к пристани. Без сомнения, этот человек не привык доставлять в гавань хорошо одетых молодых леди в столь ранний час, однако ее очевидная принадлежность к высшему сословию не позволила ему задавать вопросы, а сама Элизабет была слишком хорошо воспитана, чтобы пускаться в объяснения. Конечно, капитан торгового судна также удивится ее появлению, но Элизабет не покидала уверенность, что хладнокровие поможет преодолеть все трудности и избежать излишних хлопот.
Подходя к пристани, она с любопытством оглядывалась вокруг, и ее глаза расширились от удивления. Никогда раньше не видела Элизабет такого столпотворения: в доке царила шумная суматоха, гавань заполняли купцы, державшиеся гордо и независимо, с важностью и достоинством руководя погрузкой и разгрузкой своих товаров. Между ними ловко сновали загорелые матросы, катившие бесконечные бочонки с дегтем и тащившие на себе разнообразные тюки, мешки, свертки, короба, корзины. Уличные проститутки дерзко вышагивали по набережной и выставляли себя напоказ, а их пронзительные крики и смех разносились в звенящем морском воздухе. Оборванные ребятишки весело и шумно метались под ногами, стараясь стащить из открытых корзин яблоко или персик. А задний план всей этой шумной и живой картины составляли корабли. Огромные, длинные, они медленно покачивались на зеленых волнах, многие с поднятыми парусами, и, как смутная дымка, то появлялись, то исчезали на фоне ясного лазурного неба. Это было захватывающее зрелище, полное движения и жизни, буйства красок и разнообразия человеческих типов. И за всем этим слышался неумолкающий и величественный шум моря.
Какой-то мальчуган лет двенадцати катил по деревянной мостовой тележку с картофелем. Одеждой ему служили лохмотья, и весь он был покрыт грязью и сажей — начиная с косматой головы и кончая изношенными ботинками, из которых сквозь дыры выглядывали пальцы босых ног. Портовые рабочие, шумные и грубые, нахально разглядывали Элизабет, но она игнорировала их взгляды. С трудом пробравшись через их толпу, она адресовала свой вопрос исключительно мальчику.
— Извини меня, — позвала она его, и он с удивлением к ней обернулся.
— Вы со мной говорите, мэм? — недоверчиво спросил он.
— Ну конечно, с тобой, — улыбнулась Элизабет. — Будь так любезен, проводи меня, пожалуйста, к капитану торгового судна, которое сегодня отправляется в Индию.
Она старалась произносить слова бесстрастным голосом, но в то же время в сердце ощущала непроизвольную симпатию к этому ребенку, который стоял перед ней, как солдат перед генералом. Грязь на лице не скрывала его худых ввалившихся щек, а глаза блестели голодным, измученным блеском. Сперва ей показалось, что мальчику на вид лет двенадцать, потому что он был довольно высокого роста, однако при ближайшем рассмотрении она поняла, что на самом деле ему не более девяти или десяти лет. Глядя на него, Элизабет вспомнила свое детство, и ее пронзило чувство вины: так не похожи друг на друга были две жизни — ее собственная и эта, случайно увиденная здесь, в порту.
— Ах, мэм, да он же вон там, направо, — указал ей мальчик пораненным пальцем. Там стояла группа мужчин на фоне внушительного корабля, и один из них, низенький загорелый человечек, одетый в свободно болтающиеся брюки и камзол с блестящими пуговицами, усиленно размахивал руками и, по-видимому, давал указания остальным.
— Капитан Милз — вот тот, кто вам нужен, — мудро заключил ребенок. И добавил с оттенком гордости: — Это мой корабль. Он называется «Молот ветров».
— Твой корабль? — она посмотрела на него с некоторым сомнением. — Ты плаваешь на этом корабле?
— Да, мэм. А теперь мне лучше поскорее погрузить на него этот картофель, а то капитан обязательно будет меня ругать. — Он широко улыбнулся. — Всего хорошего, мэм.
— Всего хорошего. И большое спасибо.
Элизабет сперва засмотрелась на то, как он катит тяжелую тележку по мостовой, не обращая внимания на едкие замечания нахальных портовых рабочих, а затем быстро последовала за ним. Погруженная в мысли, она видела перед собой только одну-единственную цель — попасть на корабль. Элизабет старалась не подавать вида, что замечает преследующие ее откровенные восхищенные взгляды, слышит грубые выражения или недвусмысленные приглашения. Получив указания и отсалютовав, от капитана Милза по одному отходили окружавшие его люди, но когда он сам повернулся, чтобы уйти, Элизабет окликнула его:
— Капитан Милз? Я хотела бы переговорить с вами.
Капитан повернулся к ней, и Элизабет заметила, как в его бледно-голубых глазах промелькнуло удивленное выражение.
— Да, мисс? — произнес он вежливо, одновременно окидывая ее внимательным взглядом.
Капитан Эдвард Милз понятия не имел о том, что это за леди стоит перед ним и что она делает в столь ранний час в порту, почему обратилась именно к нему. Но он сразу понял, что для его же пользы ему следует говорить с ней самым уважительным тоном. Немало служебных карьер было непоправимо испорчено только по той причине, что капитан судна, привыкший деспотически управлять своими подчиненными на море, продолжал и на земле действовать в том же духе, забывая, что общество делится на высшее и низшее. Капитан Милз не хотел уподобляться таким людям. Поэтому, оглядывая закутанную в меха молодую леди, стоящую перед ним, старался вести себя со всевозможной почтительностью.
В свою очередь, Элизабет смотрела на стоящего перед ней человека не менее внимательно. То, что она увидела, как будто удовлетворило ее. Наряд его был далек от элегантности, но белые капитанские брюки и голубой камзол хорошо выглядели и были на удивление чистыми. Серебряные пряжки на простых кожаных башмаках начищены до блеска, а чулки аккуратно натянуты. На красном обветренном лице выделялись серьезные голубые глаза, и хотя до настоящего джентльмена, с какими она привыкла иметь дело, ему было далеко, все же у него был вид благопристойного, уважаемого человека. В данном случае это было все, что ей требовалось.
Элизабет заговорила негромким голосом:
— Насколько я понимаю, капитан, сегодня утром вы отплываете в Индию. Правда ли это?
— Да, мисс, мы идем прямо в Калькутту. — Капитан Милз махнул рукой на свой корабль, который колыхался на волнах за его спиной. — Это мой корабль — «Молот ветров». Мы скоро отчаливаем.
Он старался говорить вежливым тоном, но все же в его словах слышалось удивление и непонимание. Во имя всего святого, он никак не мог себе представить, чего хочет от него эта девушка — по виду принцесса из волшебной сказки. Он ощущал неясную тревогу и неловкость, которые только увеличивались в ходе ее дальнейших расспросов.
