Глава 51
Прошла еще одна неделя. Я избавился от костыля и научился ловко маскировать хромоту. Нога болела лишь в тех случаях, когда я переносил на нее вес, так что половину времени я прекрасно себя чувствовал.
Дело было после завтрака. Солнце уже взошло. Броди отправился на рыбалку, Дампс работал в амбаре. Я протер глаза и выбрался из постели. Я чувствовал себя усталым; силы возвращались медленно. Из-за того что я почти круглосуточно репетировал нужные фразы, на сон оставалось мало времени. Чем бы я ни занимался, я никак не мог отключиться от этого. Я принял душ, побрился и сказал Дампсу, что скоро вернусь. Я ехал медленно, пытаясь найти хоть какой-то выход. Но выхода не было.
Я поднялся на крыльцо, и Сэм открыла дверь еще до того, как я постучался.
– Привет! – Она была рада меня видеть и не скрывала этого.
– Здравствуй.
Она переступила порог и поцеловала меня, а потом провела по моей щеке ладонью и большим пальцем. Ей не понравилось то, что она увидела, поэтому она внимательно изучила мое лицо, стараясь истолковать его выражение. На ее лице я видел страх и растерянность. Боюсь, я плохо умею скрывать свои намерения. Она тихо заговорила, качая головой:
– Ты здесь не для того, чтобы завершить наше свидание… не так ли?
Я снял шляпу и тоже покачал головой.
Она закрыла за собой дверь, и мы остались стоять на крыльце. Она была босой и поглядывала на свои пальцы, потиравшие облупившуюся зеленую краску на досках крыльца.
Я повертел шляпу в руках.
– Как дела у Хоуп?
– Хорошо. – Сэм не смотрела на меня. – В самом деле, хорошо. У нас столько морских свинок, что мы уже не знаем, как быть с ними.
В окне появилась Хоуп, державшая на руках Турбо и трех маленьких свинок. Она улыбалась, но Сэм махнула рукой, чтобы она ушла. Я усадил Сэм на качели рядом с крыльцом и встал перед ней. Мне предстояло много чего сказать, так что я счел за лучшее сделать это стоя.
Для начала я положил шляпу и засунул руки в карманы.
– В последнее время я много думал о своей жизни. Многое вспоминал и пересматривал заново. Возможно, это началось с больничной койки, но в конце концов я оказался здесь. – Ее глаза были большими, как долларовые монеты. Она ждала продолжения. – Полагаю, ты можешь винить Техас или моего отца: ты можешь винить меня за упрямство и простодушие; ты можешь винить даже рейнджеров и то обстоятельство, что во мне проделали много дырок, но, так или иначе, я свел все события моей жизни к одной или двум вещам. К чему-то очень простому, в чем я могу разобраться. Наверное, более образованный человек выразился бы по-другому, но я все сократил до двух слов: гром и дождь.
Она медленно покачивалась со скрещенными ногами.
– Таковы моменты моей жизни, – продолжал я. – Целые эпохи. Я говорю «гром», потому что в такие моменты я оказывался взвинченным и потрясенным, а мое сердце пропускало сразу несколько ударов. Моменты, когда я понимал, что зло реально существует. Что оно нацелено на меня. Что я должен противостоять ему напрямую. Гром сопровождает молнию, а молния приносит бурю. Вот эти бури. Уход мамы, умирающий отец у меня на руках, посиневшая Энди без сознания на полу в ванной, тот день, когда меня подстрелили и подожгли, выстрел в голову мистеру Б., потеря стада и «корвета», правда о том, что случилось с Хоуп, и наконец… – Я посмотрел в сторону тюрьмы.
– Здесь, в Западном Техасе, у нас есть свойство, которого нет у других людей. Мы можем предвидеть наступление бури. Мы ощущаем перемену ветра, видим темные облака на горизонте и дивимся молниям, которые вонзаются в землю где-то далеко от нас. Иногда буре нужно несколько часов, чтобы подобраться совсем близко. Но иногда она наступает внезапно.
