Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
– Разумеется, нет. Я знаю выход, который устроит всех. И мир уцелеет, и болото останется в прежних берегах.
Рине показалось, что Долбушин как опытный переговорщик подводит Кавалерию к черте. В голосе его появилась едва заметная вкрадчивость. Ему важно было, чтобы главный вопрос она задала сама. И Кавалерия его задала:
– И какой же это выход?
– Единственно возможный. Раздробить закладку! – Долбушин жестко и твердо посмотрел на Кавалерию, выдержав ее первый яростный взгляд. И взгляд ее погас, ушел в рыбьи его зрачки как в холодную воду.
– Раздробить?
– Сделать так, как было раньше. Часть вам – часть нам. Рогрик прекратит искать трещину. С новым обломком закладки Белдо вновь сможет проводить в наш мир личинки эльбов в обмен на псиос.
– Появится новая дверь, и супермаркет заработает? – мрачно спросила Кавалерия.
– Да. Три форта вновь начнут получать псиос.
– А Гай?
– В какой-то мере это устроит и Гая. Раньше же он рогрика почему-то из подземья не извлекал…
– Отличное решение! Получается, все, что надо – это войти в Зеленый лабиринт, приблизиться к закладке, которая мне доверяет, отбить от нее кусок, отдать его вам – и все вернется на круги своя? – тихо спросила Кавалерия.
Глава форта напрягся. Кавалерия была уж слишком смирной, слишком уступчивой. Долбушин ожидал куда большего сопротивления.
– Да, – подтвердил он осторожно.
– За этим меня и звали? Это была главная идея? Никаких других идей, предложений, откровений – ничего?
Долбушин молчал.
– Вижу, что нет. Сожалею, что даром потратила время. Лучше бы я выспалась. Возможно, последняя ночь в жизни, завтра понадобятся силы, а я потратила их не пойми на что… – сказала Кавалерия вполголоса, точно самой себе.
Потом поднялась и пошла к Ядвиге. Долбушин нагнал ее и преградил ей дорогу.
– Подумайте, Кавалерия! Без эмоций подумайте, когда успокоитесь. Вы все равно сделаете это, когда погибнут первые шныры. Не ставьте какой-то валун выше нашего мира и множества жизней! В конце концов, закладка – это просто камень, перекачивающий силы с двушки. Когда-нибудь и его энергия иссякнет, будет следующий камень, и следующий… А так не будет уже ничего!
Кавалерия, уже поставившая ногу в стремя, на секунду застыла. Она не обернулась, но и Рина и Долбушин ощутили, что слова попали в цель. Сев в седло, Кавалерия разобрала поводья и, толкнув кобылу пятками, перевела ее на шаг и почти сразу на рысь. Взлетела она через лес, чудом угадав небольшой промежуток, когда кобыла смогла раскинуть крылья, не рискуя сломать их о ветви.
– Рина, жду тебя в ШНыре! Догоняй!
Отчаявшись распутать мысли, стянутые в огромный узел, Рина пошла к Афродите. Остановилась, оглянулась на Долбушина.
– Зачем ты… – начала Рина.
Не договорив, она хотела сесть в седло, но отец одной рукой придержал ее за плечо, а другой взял Афродиту за повод. Рина почувствовала, что просто так он ее не отпустит.
– Если Кавалерия не примет моего предложения, в ШНыре будет много смертей. Возможно, ты и всадишь болт в какого-нибудь берсерка, но и я останусь без дочери. И все ради того, чтобы до последнего ощущать себя шныркой? Цели дальнейшего твоего пребывания в этом учреждении я не вижу.
– Отпусти! Не трогай лошадь!
– Нет, – сказал Долбушин. – Предпочту, чтобы ты месяц со мной не разговаривала и разбила о стену дюжину чашек. В ШНыр ты не вернешься.
– Отпусти повод! Отпусти, кому сказала!
Рина отскочила от лошади. Кавалерия была уже далеко. Крика не услышит. Пытаясь добраться до нерпи и телепортироваться, Рина схватилась за рукав телогрейки. Проклятый улучшенный ватник – сэкономили ткань, гады, не добраться! Сдирая ватник, она начала нетерпеливо рвать на груди пуговицы. Долбушин наблюдал за дочерью, не пытаясь ничего предпринять, даже шага к ней не сделал, хотя явно понимал, зачем Рине нерпь.
– Блокировка. Не сработают ни кентавр, ни сирин, ни лев, – сказал он, кивнув в пространство между костров, где лежали две покрытые рунами плиты.
Рина в последний раз попыталась вырвать у него поводья. Руки Долбушин не разжал, и она бегом кинулась в лес. Надеялась, что, пытаясь догнать ее, отец отпустит повод Афродиты и погонится за ней. Она же опишет по лесу круг и, вернувшись к пегу, взлетит. Однако он даже с места не сдвинулся.
Рина заметила темную фигуру, перебежавшую от одного дерева к другому. Конечно, Долбушин пришел сюда не один! Все предусмотрел. Рина неслась сквозь чащу, а за ней кто-то, улюлюкая, гнался. Поняв, что она выдает себя треском, Рина затаилась, присела за толстым стволом и, стянув с плеча арбалет, попыталась взвести его. Бесполезно. Рина запоздало сообразила, что арбалет у нее одной из простейших конструкций. Такие взводятся приставным железным рычагом – «козьей ногой», которую арбалетчик тянет всем телом, упираясь ступней в стремя на конце ложа.
– Эх! А ну как взведет и бабахнет?! Мама, я боюсь! – запереживала чаща у нее за спиной.
– Не взведет! Крючочек забыла! Раззява, что с нее взять, – возразили ему из той же точки в пространстве.
– А я говорю, взведет! Ты спиной, спиной тяни!
Рина испуганно обернулась. Никого, только шевелятся ветви. Следуя коварному совету, стала тянуть спиной, но тетива была узкая, и, охнув, Рина отпустила ее. На ее руке появилась красная полоса.
– Ну вот, тетивой порезалась! Надо было тряпочку подложить. Тебя теперь ее папаша убьет за такие советы! – мрачно предрекла темнота.
– Как порезалась?! Я усиливал вероятность, что не порежется. Один к десяти, нолик долой!
– Голову тебе долой! Теперь усиливай вероятность, что папаша не убьет. Побаиваюсь я зонта!
Отбросив арбалет, Рина метнулась в чащу. Слишком поздно! Навстречу ей выплыл большой пакет для строительных отходов и, как ногами шагая мягкими углами, решительно преградил ей дорогу. Рина бросилась в сторону, но из-за соседних деревьев появлялись точно такие же пакеты. И тоже шагали мягкими пустыми ногами, разводя верхние углы как расставленные руки.
Руководил пакетами смешной человечек с торчащей редкой бородкой и в рваной полосатой шапочке. Он сидел на земле, размахивал руками как дирижер, и, подчиняясь его вкрадчивым движениям, пакеты один за другим бросались в атаку.
Рина сражалась как тигрица. Порвала один пакет, закрутила узлом другой, выскользнула из скользких объятий третьего. Но остальные пакеты, взяв числом, окружили ее, опутали, накинулись сзади. И вот уже, спеленутая как младенец, она забарахталась на земле.
Глава двадцать четвертая
У дверей не стоять опасно
Мы слишком легко разбрасываемся словом «люблю»: люблю маму, люблю шоколад, люблю пчел, люблю гитарную музыку, а также Катю и Сережу. И все через знак равенства. От слишком частого употребления слово затрепывается и теряет всякое значение. Это слово надо употреблять считаные разы в жизни, а все остальные разы говорить «мне нравится».
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
