Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Эти новости были неплохи. Двое из четырех противников растянулись на песке пополам с опилками. Однако цепь, столкнувшись с челюстью Трогга, прекратила вращение; Уолдрид с уцелевшей огрихой тут же воспользовались этим и бросились вперед – да с такой быстротой, что Макасе пришлось уйти в глухую защиту, парируя уколы клинка барона абордажной саблей. Мурчаль с Клоком тоже были вынуждены отступить: теперь-то огриха без труда могла до них дотянуться.
Настал критический момент. Публика замерла, затихла, с нетерпением ожидая крови и смерти, и в этой тишине под куполом зазвенел голос Дреллы:
– Да. Спасибо. Это было бы просто чудесно.
Она терпеливо подождала секунду, две, три… Внезапно от ее ног по арене пробежала легкая рябь, и в смеси песка с опилками начали возникать крохотные ямки. Возможно, прижавшись ухом к земле, можно было бы расслышать негромкий глухой рокот. Но, может, и нет. Дриада вскинула руки вверх, и вдруг из земли, откуда ни возьмись, вырвались толстые гибкие лозы, мигом опутавшие с головы до ног и Уолдрида, и синекожую огриху, и даже бесчувственных Трогга с Затрой. От неожиданности Мурчаль выронил Быстролапку, отчаянно бившуюся в его руках, но прежде, чем та успела удрать слишком далеко, лозы крепко оплели и ее.
Лозы оторвали Уолдриду левую руку и правую ногу, но в остальном держали Отрекшегося надежно, не позволяя даже шевельнуться. А синекожей оплели не только руку, но и клинок палаша на всю его длину, предотвращая любые попытки рассечь стебли и освободиться.
Макаса, Клок и Мурчаль оглянулись на Дреллу. Та приняла победный вид.
– Видите, какая я способная! – сказала дриада. – Говоря откровенно, я просто великолепна. Я – Тариндрелла Великолепная, дочь Кенария!
– Что правда, то правда…
Приглядевшись к Дрелле, Макаса заметила, что та выглядит уже не такой юной, как прежде. Казалось, дриада вдруг сделалась старше, взрослее…
– Ты… ты подросла? – спросила Макаса.
– Лето пришло, – ответила Дрелла. – Или вот-вот придет.
Барон Гогельмогель объявил, что победа за ними. Из рук в руки перешло немало денег. (Больше всех остальных, как всегда, преуспел Газлоу, хотя, конечно, даже он не мог бы сравниться с Синем Гогельмогелем, получавшим свое и с победителей, и с проигравших.) Четыре серебряных монеты даже нехотя сунули в руки четверых победителей. Друзья подхватили оружие и поспешили наружу, не дожидаясь Газлоу, Весенней Песни и Винифред. И уж тем более не дожидаясь, когда враги освободятся от зеленых пут.
Едва оказавшись на улице, среди ночной прохлады, Макаса остановила друзей и с торжественной ноткой в голосе повторила сказанное перед боем:
– Для меня честь служить в нашей команде – в одной команде с Клоком, Мурчалем и Тариндреллой.
– Тариндреллой Великолепной, – поправила ее дриада.
Макаса улыбнулась, согласно кивнула и повторила:
– Для меня это честь.
Чувствуя важность момента – и для Макасы, и для всех остальных – Клок с Дреллой хором сказали:
– И для меня это честь.
– Уууа, – торжественно пролопотал и Мурчаль.
– Пошли, – все с той же улыбкой сказала Макаса. – Арам наверняка уже гадает, куда мы могли подеваться.
Все сорвались с места и помчались к дому Винифред…
И даже не заметили двух погруженных в транс араккоа, что-то тихо поющих во мраке, стоя в начале дымящегося черного следа с пылающей огненно-красной каймой, змеящегося по земле прямо к Арамару Торну.
Тем временем в доме Винифред темная магия окутала Арама, спеленав его по рукам и ногам надежнее Дреллиных лоз. Он был один. Рядом не было никого – ни Макасы, ни Талисса, ни Клока, ни Мурчаля, ни отца, ни матери, ни Робба. Никогда в жизни Арамар Торн еще не чувствовал себя таким одиноким и не испытывал такого ужаса!
Малус с довольной улыбкой медленно надвигался на него.
– Я дал тебе все возможности, мальчик, – сказал он. – Все это ты навлек на себя сам. Каков отец, таков и сын.
Малус убил его отца. Теперь Малус собирался убить и его самого.
Но убить Грейдона Торна ему было нелегко. Грейдон Торн не сдался, не погиб без боя. И самое меньшее, что мог сделать Арам – попытаться поступить так же.
Одна рука мальчика оставалась свободной. Не та рука – левая, но все-таки, извернувшись всем телом, он сумел вытащить из-за пояса абордажную саблю и направить острие клинка на Малуса.
Малус саркастически закатил глаза. О, как Арам пожалел, что Макаса не видит этого и не ответит на это по своему обыкновению! А Малус с ленцой, будто не стоило и стараться, извлек из ножен палаш.
Стараться и вправду не стоило. Ленты черной пылающей магии, спеленавшей Арама с головы до ног, стягивались все туже. Едва дыша, он попытался рассечь эти ленты саблей, но против волшебства клинок оказался бесполезен.
Малус развернул руку в запястье с такой быстротой, что Арам был обезоружен, не успев даже заметить движения палаша. Сабля зазвенела об пол. Закованная в железо левая рука Малуса потянулась к рубашке Арама – к компасу, не слишком-то надежно спрятанному под ней.
В отчаянной попытке сделать вдох – да что там, просто в отчаянье – Арам ухватился за единственную вещь, до которой мог дотянуться. Вытащив из-за пояса штанов рукоять кристального меча, он попытался просунуть ее под ленты магии, сдавившие грудь.
При виде этого у Малуса перехватило дух! Отдернув руку, он замер, застыл на месте.
– Алмазный Клинок! – прошипел он.
Конечно, на самом деле никакого клинка у Арама не было. Или… что это? Прямо перед выпученными глазами мальчика из рукояти вырвался яркий луч, тут же превратившийся в клинок ослепительно-чистого Света!
Это заставило Малуса очнуться от оцепенения. Немного придя в себя, он потянулся к рукояти. Но Свет сиял ярче и ярче, и наконец Малусу пришлось снова отдернуть руку и прикрыть ладонью глаза.
А вот Араму, привыкшему к яркому Свету во снах, не было надобности отворачиваться. Как бы ярко ни сиял Свет, он сохранял способность видеть. И слышать.
– Когда-то ты был несущим Свет, – прозвучал в голове Голос Света. – Теперь ты не в силах вынести Света.
Арам не сразу понял, что Голос говорит не с ним. Голос обращался к Малусу. Тот жалобно застонал.
Словно черпая силу в его ничтожестве, Голос неумолимо продолжал:
– Ты совершил предательство и отрекся от Алмазного Клинка. Больше тебе никогда не взять его в руки.
Малус глухо зарычал, изо всех сил пытаясь поднять голову, но яркий-яркий Свет слепил его. Мало этого – казалось, Свет давит на него тяжким грузом, не позволяя поднять головы.
Но на Арамара Торна Свет не оказывал того же воздействия. Казалось, в его сиянии Арам ничего не весит. Он обнаружил, что снова может дышать: ослепительный Свет поглощал, рассеивал темные ленты магии, едва не задушившие Арама до смерти. Тогда Арам попробовал рассечь свои волшебные узы клинком Света, как абордажной саблей, и это получилось гораздо лучше. Свет прошел сквозь мрачную магию, как раскаленный добела нож сквозь кусок дочерна заплесневевшего масла.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
