Книга Она написала любовь - Тереза Тур

Три месяца спустя

— Касс! Сколько у нас времени?

— Не волнуйтесь, госпожа Агата, все успеем! Я уж и тесто поставил…

— Как поставил? Я же просила! Я все хочу сделать сама! Ты же обещал только помочь…

— Сделаете, госпожа Агата! Сейчас еще одну порцию поставим. Придут Шруттели, барон вернется, Эльза после родов неравнодушна к сладкому. Все равно мы одним тортом не ограничимся. А вам нельзя себя так утруждать, вы…

— Я беременна, Касс. И слышу это по сто раз на дню! Но я всего лишь собираюсь испечь ореховый торт!

— Вы нервничаете. Не знаете, чем себя занять. Думаете только о том, что ваша книга поступила сегодня в продажу, и скоро будет понятен результат всех тех усилий, что были вложены в рекламу. Мой вам совет — заварите свой непревзойденный успокаивающий чай! Побольше… Я вот тоже не откажусь…

— Касс…

И они обнялись.

Эльза слушала этот разговор и кормила щенков. Трех неугомонных прожорливых сорванцов (двоих мальчиков и девочку). Из всего услышанного больше всего радовало, что Касс не забыл про нее. Кусок орехового торта будет кстати. Она ослабла за последнее время, и ей сладкое не повредит. Что же касается книги… Хозяйка нашла из-за чего переживать! Вот родит, тогда узнает. Подумаешь. И потом — все будет хорошо. С котом в конце перебор, на ее взгляд, а так… Ну? Чайку попили? Успокоились? Кто-то очень хотел испечь ореховый торт?!

* * *

— Результаты последних исследований в области психиатрии показали, — заметил доктор Фульд, приступая к десерту, — что сладкое оказывает благотворное воздействие не только на здоровых, подверженных постоянному стрессу людей, но и на больных, чье психическое состояние оценивается профессионалами как крайне тяжелое.

— Барон, положить вам орехового варенья? — Его величество внимательно наблюдал за канцлером.

Господин канцлер, барон фон Гиндельберг, доверенное лицо короля, был мрачен. Они пили чай в Ореховой гостиной. Его величество, фон Гиндельберг и доктор Фульд. Канцлер мрачнел все более с каждой минутой, остальные же присутствующие, как могли, пытались разрядить обстановку.

— Успокоительного?

Фульд предложил барону лекарство скорее из вежливости и желания хоть как-то отвлечь его от грустных мыслей. Надежды на то, что друг согласится, не было никакой. Слишком хорошо он его знал. Однако, вопреки ожиданиям, Эрик послушно кивнул.

Король и придворный доктор переглянулись. Фон Гиндельберг добровольно соглашался принять лекарство. Это уже не просто настораживало. Это откровенно пугало!

— Ну, что вас так гнетет?! — не выдержал король. — В крайнем случае мы прикажем всем придворным читать книгу баронессы и давать самые что ни на есть восторженные отзывы везде, где только возможно. Есть еще столичный гарнизон. Командир прикажет — им тоже очень понравится. Организуем госзакупку в библиотеки страны. Наконец, просто скупим весь тираж! Сколько его там?

— Не знаю.

Канцлер решительно взял микстуру, которую доктор вытащил из саквояжа. И… просто выпил. Залпом.

— Как называется книга? — продолжил допрашивать король, бросая все более обеспокоенные взгляды на Фульда.

— Книга? Название… Я… не знаю.

Барон вдруг осознал, что действительно не знает. Он читал. Правда, выборочно, когда Агате хотелось с ним что-то обсудить. Консультировал по некоторым моментам. Но… он ни разу не спрашивал, как она назовет свой роман! А она… не говорила…

— Хорошо. А под каким псевдонимом издалась ваша супруга?

— Под женским.

— А конкретно? Хотя… Женский псевдоним будет все равно один… Так Довольно! — принял решение его величество. — Вызовите моего секретаря! Я приказываю…

— Ваше величество! Нет, — склонил голову канцлер. — Я не могу. Я обещал не вмешиваться.

— Очень глупо с вашей стороны, Гиндельберг. Советую вам больше никогда не обещать жене ничего подобного. Но даже если и так. Вы совершили ошибку, но я-то ничего не обещал!

— Агата все равно узнает. И… нет. Не надо.

— То есть вы все эти три месяца… — Фульд с сочувствием посмотрел на барона.

— Не вмешиваюсь, — печально кивнул канцлер. — Это… тяжело. Особенно когда все окружающие принимают столь активное участие. Даже солдатам жена позволила вложить деньги в издание! Она все время что-то рассказывает Эльзе! Грон, как мне кажется, тоже в курсе. А я…

Доктор кивнул. Последнее время Фульд так часто ужинал у Гиндельбергов, что вполне понимал, о чем идет речь. Баронесса обладала очень сильным характером и, если принять во внимание тот факт, что муж души в ней не чаял, могла добиться практически всего. Ей удалось не только превратить неуютный, холодный фамильный особняк Гиндельбергов в теплый, гостеприимный дом, но и добиться тихой свадьбы в скромном семейном кругу в присутствии короля! Эта женщина делала невозможное одной лишь искренней улыбкой, и хотя Фульд сопереживал барону, внутренне он почему-то был уверен в том, что писательницу ждет успех.

Доктор так задумался, что уронил десертную ложку. Испачкав белоснежную скатерть шоколадным кремом, она с громким звоном запрыгала по мрамору…

Грон, до этого момента сладко спящий возле камина, резко поднял голову. Пес смутился. Надо же — заснул. Немудрено. Под видом острой необходимости сопроводить хозяина во дворец, он просто сбежал из дома с одной лишь целью — подремать в Ореховой гостиной, пока будут пить чай. Еще бы! Никто не прыгал, не теребил за уши острыми нахальными зубками. И — тихо! Щенки — это, без сомнения, чудесно! И он — самый счастливый отец во всем Отторне. Но… как же хочется спать…

— Мне кажется, вы зря нагнетаете ситуацию. — Король шепнул что-то слуге и продолжил: — Если вы помните, мы приструнили этого… как его там…

— Фон Бикка, — прошелестел канцлер побелевшими губами.

Фульд и Карл снова переглянулись. Ситуация не улучшалась несмотря на то, что они оба прикладывали к этому все возможные усилия! Если их уговоры не помогают, то успокоительное должно же подействовать!

Принесли коньяк. Канцлер выпил.

— Я, между прочим, крайне благодарен баронессе, что она своей деятельностью помогла вскрыть эту проблему. Малый издательский бизнес был задушен, что очень невыгодно экономически. Поэтому готов…