Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Он прижал ухо к ее груди, прислушиваясь к биению ее сердца, и Милли едва сдержала рвотные позывы.
— Что бы ты ни сделал с моим телом, моего сердца тебе не получить никогда, — поклялась она. — Оно принадлежит моему сыну.
И еще его разбил мужчина, может даже смертоноснее этого, но точно не такой безумный.
— А моя душа принадлежит мне.
— Неужели? — Схватив ее разрезанный лиф, Доршоу сорвал его, обнажив корсет. — Я понял, что любовь матери — особенная. Почти сверхчеловеческая. Матери сильнее, отчаяннее, привычнее к боли, страху и беспокойству.
Он наклонился, прижав рот к ее уху.
— Их гораздо труднее сломать, чем других женщин. Возьмем, к примеру, твою подругу, милую Агнес. Она билась, как животное. И знаешь, до последнего звала Якоба.
— Ты зверь! — закричала Милли. Под ее ребрами словно бы поднялся темный, тяжелый шар. Сжал ее, отбросив страх и разум. — Ты, урод!
Она плюнула ему в лицо. Надеясь, что он ударит ее. Желая, чтобы он сделал что-то, только бы вырвать ее из этой почти истеричной ярости.
— Ты заплатишь за то, что с ней сделал. Клянусь. Даже если для того чтобы вернуться и достать тебя, мне придется продать душу дьяволу! Я за нее отомщу. И за себя.
Он возбудился, она увидела даже через брюки. Он тяжело дышал, глаза горели, руки дрожали. Свободной рукой он вытер со щеки ее слюну и облизал ладонь.
Милли сжала губы.
— Посмотри, что ты со мной делаешь.
Подняв свой дрожащий скальпель, он недоверчиво хмыкнул.
— Да, Милли Ли Кер, ты не похожа на других. Ты — особенная. Как тебе было скучно с Арджентом! Он ведь холоден, как рыба. Такой немотствующий подранок. Зато с тобой мы похожи. Мы — существа жизни, страсти, экспрессии и опыта. Никогда еще мне не хотелось живой женщины. Не так… — Сглотнув, он отвернулся, и Милли тотчас начала отчаянно дергать цепи, пока он рылся в своей сумке, на сей раз ища какой-то расширитель, явно предназначенный раскрывать что-то нежное. И держать раскрытым.
Движения Милли сделались неистовее, она извивалась и раскачивалась. Что бы тут ни произошло, но с этой штукой к ней он не подойдет. Если ей все равно не суждено выжить, она медлить не будет. Не станет предметом его извращенных утех. Будет биться с ним до последнего. Скорее умрет, чем подвергнется всем его унижениям.
Он выбрал инструменты, осмотрел их и положил на краю стола.
— Интересно, любовь моя, сколько ты сможешь вынести боли, прежде чем отдашь мне свое сердце? Сколько страха и ужаса, прежде чем продашь свою душу? Столько же, сколько настоящая мать, выносившая и родившая ребенка? Или все же меньше?
Первый болт выпал, и Милли, заглушая звук, загремела цепями, якобы в бесплодных женских метаниях.
— Ты никогда не узнаешь, ты, злобное чудовище!
Он застыл, и у Милли перехватило дыхание от мысли, что сейчас он повернется и все будет кончено. Но он снова взялся за инструменты, пряча ненужные в сумку.
— Злобное чудовище? Я? А зло действительно существует?
Тут она и вправду остановилась, чтобы на него посмотреть.
— Ты убиваешь людей. Ради денег, ради удовольствия. Лишаешь жизни тех, кого они любят.
— Да, но разве твой любовник делает не то же самое?
Тут он ее подловил.
— Он не радуется их боли. Он не производит эти… эти извращенные опыты.
— Арджент вообще не способен радоваться. Боже, он такой скучный.
Доршоу захлопнул сумку и пошел в угол, чтобы положить ее в тайник.
— Я бы сказал, что любовью с ним заниматься — все равно, что с трупом, впрочем, учитывая мои особые склонности, сравнение не вполне уместно.
Положив кофр на место, он обернулся и взглянул на нее, и Милли застыла под его взглядом.
— И если ты об этом поразмыслишь, то я вовсе не так уж плох, — ободряюще улыбнулся он. — За всю свою жизнь я убил несколько десятков человек. Ну, может, сотню. Больше, чем некоторые, но меньше, чем Арджент. Но знаешь ли ты, кто может похвастать списком жертв подлиннее нашего?
Милли покачала головой, отчаянно пытаясь не смотреть вверх и молясь, чтобы он тоже этого не сделал.
— Королева, — самодовольно произнес он. — Любой солдат. Палач короны. В Америке я встречал мужчин, которые чуть не в одиночку убивали целыми деревнями. Всех подряд, включая женщин и детей. Избивали, насиловали и жгли, а им за это кое-кто наливал в тавернах. И я злодей? — Он недоверчиво вздохнул и покачал головой. — По-моему, я больше похож на хищника в дикой природе. Убиваю только ради выживания. Но я не беру больше, чем нужно. Я вовсе не жадный.
Повернувшись, он присел и поднял камень, чтобы прикрыть тайник.
Это был ее шанс: или сейчас, или она умрет.
Сжав зубы от напряжения, Милли что есть мочи рванула цепь, и почувствовала, как та ослабла, когда выпал второй болт.
Пластина упала на пол, и, прежде чем Доршоу повернулся, она успела схватить ее и изо всех сил бросить ему в голову.
Она поняла, что попала. Правда, квадратная пластина ударила ему в плечо, порвав пальто, он застонал от боли, но остался в сознании.
Быстро сориентировавшись, Милли дернула цепь к себе, и пластина вновь оказалась у нее в руке.
— Злобная сука.
Доршоу нырнул за стол, но она старательно прицелилась пластиной. В этом ей не было равных. В свое время она шесть вечеров в неделю бросала горящий факел гимнасту на трапеции плюс утренние репетиции.
С яростным криком она бросила пластину. Вторым ударом пластина задела его голову, и он как-то по-бабьи вскрикнул. У Милли резко заболело плечо, но ей было все равно. И хотя из раны на его виске текла кровь, глаза Доршоу были открыты.
— Это за Агнес!
Милли чувствовала, как силы оставляют ее, свободная рука дрожала под тяжестью массивной цепи и пластины. Он был ранен. Кровь шла у него из плеча и головы. Она слишком далеко зашла, чтобы ее это заботило, была слишком разъярена, слишком испугана, слишком близка к свободе. И ей надо было убить его следующим броском, потому что она знала, что еще на один у нее просто не хватит сил.
— Это за всех несчастных матерей и их пропавших мальчиков!
Собрав последние силы, она бросила пластину еще раз, целя ему прямо между глаз.
Доршоу откатился, и пластина упала на пол, не задев его. Он схватил цепь прежде, чем она успела подтянуть ее к себе.
— Я отправлю твой труп твоему любовнику, — пригрозил он, подбираясь к ней с пластиной в руке. Левую сторону его лица покрывала кровь и в грязь, превращая в дьявольскую маску. — Твоя смерть не будет быстрой. Ты будешь дергаться и биться в агонии.
Одной рукой она оставалась прикованной к стене. Другого оружия у нее не было. Как только он подошел к ней, она ударила его ногой, но он схватил ее за лодыжку и притянул к себе.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
