Айви издала стон. Я знала, что через секунду-другую раздастся крик. Мать тронула меня за плечо.
– Мне надо с тобой поговорить, Джейн.
– Нет! – Айви схватила меня за руку. – Не оставляй меня!
Раньше я сидела на краю кровати, а теперь встала.
– Мне надо все ей объяснить, – сказала я. – Я буду тут, за дверью. Через две минуты я вернусь, обещаю. – Мне пришлось отдирать ее руку от своей, хотя она была слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Мы с матерью вышли, и я прикрыла дверь.
– Надо немедленно вызвать «Скорую», – сказала она твердо и пошла в сторону моей спальни, где был телефон. Я была вынуждена ее остановить.
– Нет! Нельзя!
Она остановилась и вопросительно посмотрела на меня.
– В чем дело, Джейн? Какая связь между этим и твоим увольнением? И почему тебя уволили? Почему ты не отправила ее в больницу? Не может же она рожать прямо здесь!
– После родов они собираются ее стерилизовать, а она не хочет, поэтому я привезла ее сюда. Один знакомый адвокат, возможно, помог бы нам, но он в отъезде. Я не думала, что роды начнутся так быстро.
Мать долго на меня смотрела.
– Какая еще стерилизация? – спросила она, помедлив. – В пятнадцать лет? Глупость какая!
– Еще как стерилизуют! В этом нет ни малейших сомнений. Так они поступили с ее сестрой в пятнадцать лет, и это не единственный известный мне случай. Умоляю, мама, помоги! Ты рожала, поэтому должна…
– Я рожала тебя и Терезу с обезболиванием, в полусне, – сказала она. – Засыпала, а просыпалась уже матерью. Я разбираюсь в родах не лучше тебя.
– Мама! – взмолилась я. – Прошу тебя! Мы должны попытаться!
– Это безумие, Джейн.
– Я обещала ей, что не позволю причинить ей зло. – Из-за двери доносился плач Айви. – Она так напугана!
Мать посмотрела на дверь гостевой комнаты, как будто могла разглядеть сквозь нее Айви. Я поняла, что она готова уступить.
– Что ж… – Она вздохнула. – Вроде бы всегда первым делом кипятят воду… Приступай, а я пока познакомлюсь с ней. У Роберта есть медицинские книги?
– Есть, в кабинете. Пойду посмотрю! – Я обняла ее и бросилась к лестнице. – Спасибо! – крикнула я на бегу.
– Нам потребуются ножницы и острый нож, чтобы обрезать пуповину, – напомнила она мне вслед. – Сунь то и другое в кипящую воду. Еще нам нужны полотенца. Здесь в ванной есть пластиковая занавеска?
– Есть! – отозвалась я через плечо.
– Я подстелю ее под нее.
– Хорошо. – Я оглянулась. – Спасибо, мама, – повторила я.
Она покачала головой.
– Я такая же дура, как ты.
Я метнулась вниз с отчаянно колотящимся сердцем. Что, если Айви умрет, потому что не попадет в больницу? Что, если на моей совести окажется еще одна смерть? Я не смела об этом думать.
В кухне я схватила с полки кастрюлю и сразу уронила ее на пол – так дрожали руки. Подняв кастрюлю, я стала наливать в нее воду, мысленно поражаясь способности матери ясно мыслить даже в такой момент. Как хорошо, что она здесь!
Поставив воду на огонь, я побежала в кабинет и стала перебирать медицинские книги Роберта. Среди них, на мое счастье, оказалась одна по акушерству. Я унесла ее в кухню и стала листать, продираясь сквозь специальную терминологию. Книга, казалось, вознамерилась совсем меня запугать. Нам предстояло перевязать пуповину, поэтому я запаслась в дополнение к кипятку и ножу кухонным шпагатом. Требовался шприц; пока грелась вода, я рылась в медицинском чемоданчике Роберта, стоявшем в стенном шкафу в холле. Там нашлось два шприца, и один из них, маленький синий, я забрала на кухню. Истошные вопли Айви наверху доносились до кухни как нескончаемый вопль, и я боялась, что что-то пошло не так. Я знала, что роды бывают мучительными и длительными, но не до такой же степени! В больнице ее усыпили бы, и мне было стыдно, что я лишила ее спасения и обрекла на мучения.
Я не знала, как долго кипятить нож и шпагат. Я бы отвела на это несколько часов – так страшно мне было подниматься наверх. Я не вынимала то и другое из кастрюли с кипятком четверть часа, потом подцепила щипцами и бросила в миску – слишком поздно до меня дошло, что миска-то не стерилизована! Все это я понесла наверх.
Айви, багровая и потная, ждала меня. Она стонала и обливалась слезами, мое возвращение она едва заметила, настолько была сосредоточена на том, что творилось с ее телом. Мать, сидевшая в ногах кровати, задрала ее ночную рубашку до пояса, широко развела ей колени и требовала тужиться. Подняв на меня глаза, мать тихо сказала:
– Уже видна головка плода. – В ее голосе слышалась тревога, близкая к панике. – То появится, то снова исчезнет.
Я дала ей миску, боясь смотреть на то, что творилось у Айви между ног. Я всегда была брезгливой – матери ли было этого не знать!
– Может, я найду про это в книге. – Я стала открывать книгу трясущимися пальцами.
– Нет времени, – сказала мать, кивая на кровать. – Помогай ей тужиться, Джейн. Подбадривай ее!
Я положила книгу на комод и села в изголовье кровати, на самый край. Айви приподнимала голову и плечи, пытаясь усилить толчки. Я взяла ее за плечи, желая помочь.
– Не трожь меня! – крикнула она, и я отдернула руки. Она уставилась в потолок. По ее лбу сбегали струйки пота. – Помогите! – вырвалось у нее. – Кто-нибудь, помогите мне!
Я догадалась, что от отчаяния она не отдает себе отчета в своих словах, поэтому опять взяла ее за плечи, и в этот раз она не сопротивлялась.
– Молодец, Айви, – сказала я, касаясь щекой ее потной макушки. Она издавала дикие, первобытные звуки: они рождались в той потайной части ее естества, о существовании которой я раньше не подозревала.
– Опять вижу головку, – сказала моя мать. – Давай, Айви!
Как Айви ни тужилась, я видела, что ей не хватает сил. Я взглянула на мать, и она чуть заметно покачала головой.
– Исчезла, – сказала она и одними губами произнесла: – «Скорая».
И тут Айви, словно услышав это слово, сделала неожиданный могучий толчок.
– Да! – возбужденно крикнула моя мать. – Вот так! Жми, Айви!
Я приподнимала Айви, а она повторяла свои титанические толчки. Через несколько минут я сама взмокла и обессилела. Степень ее изнеможения невозможно было даже вообразить. Но ее усилия не проходили зря.
– Головка ребенка выходит! – сообщила мать. – Думаю, теперь пойдет… Голова уже снаружи.
Айви исторгла длинный вопль – наполовину крик, наполовину стон, – и ее ребенок вывалился, почти вылетел моей матери в руки.
– Боже! – ахнула я со смесью ужаса и облегчения.
– Девочка, – сказала моя мать.
Айви откинулась на подушки, трясясь всем телом и всхлипывая. Моя мать вытирала полотенцем кровь с маленького тельца пугающего синюшного оттенка. Боже! Мы еще не вышли из лесу. Я видела, как губы моей матери беззвучно шепчут молитву. Потянувшись к шприцу, она приставила его к носику младенца. Я могла только наблюдать за этим, затаив дыхание.
